На окнах стояли стеклопакеты, закипевшая вода громко булькала на плите, а потому Ира не услышала, как открылись ворота, машина въехала в гараж и Макс вбежал в кухню. Он обнял ее за плечи, и Ирочка подскочила в ужасе, не зная, чего испугалась больше — его неожиданного появления или того, что он застал ее за приготовлением адского зелья. Дернувшись, она опрокинула кастрюльку, и жидкость, шипя и распространяя тошнотворный запах, вылилась на раскаленную поверхность электрической плиты. Едкий пар ударил Ирине в лицо, и она почти инстинктивно бросилась подальше от места преступления, увлекая за собой Макса.
— Ириша, что? Постой! Ты не ошпарилась? Ты плачешь? — бормотал он, поворачивая ее к себе, а она все прятала лицо, как будто на нем можно было прочитать ее ужасные планы. Охваченный беспокойством, он вроде бы не заметил, чем она там занималась на кухне, не обратил внимания на характерный запах эфедрина.
Да, она плакала. В этом было ее спасение. Пока он будет ее утешать, ему не придет в голову идти на кухню и изучать следы разгрома.
— Макс… — всхлипнула Ирочка, — где ты был? Я так боялась… Я думала, с тобой что-то случилось. Хотела звонить в милицию… У тебя не работал телефон.
Конечно, она не подозревала, что он мог бросить ее, ни в коем случае. Ей, чистой душе, такое и в страшном сне присниться не могло. И у него не должно возникать даже тени подобных мыслей.
— Глупышка, — говорил Макс, гладя ее по волосам, — ну ты чего? Прости меня, старого дурака. Я думал, вернусь раньше, даже записку тебе не оставил, кретин. Не плачь, солнышко мое. Пойдем, покажу, что я тебе привез. Пошли?
Ира шмыгнула носом и кивнула. Конечно, пошли, куда угодно, лишь бы подальше от воняющей эфедрином кухни.
Обнимая за плечи, он привел ее в маленькую проходную комнату между гаражом и остальным домом. Здесь хранились всякие ненужные вещи, висели рыбацкие дождевики, на полках хлипкой этажерки пылились старые журналы. Во всем здании это было единственное место, напоминавшее обычную дачу.
Макс вытащил из-под вешалки небольшой вышитый мешочек.
— Спрятал, хотел сделать тебе сюрприз, — смущенно объяснил он. — Но ты так плачешь… Это подарок моей Мадонне на Рождество. Открывай.
Ира потянула за шнурок мешка, пахнущего сухими травками, и вынула оттуда что-то плоское, завернутое в папиросную бумагу. Слезы опять навернулись на глаза, но то были слезы умиления и радости. Какой же он чудный, специально ездил ей за подарком, а она, дура, уже собралась травиться. Никогда в жизни он ее не бросит. Интересно, что это? Судя по форме и весу, коробочка с драгоценностями, какое-нибудь ожерелье или колье… Ирина изобразила на лице восхищенное ожидание — что бы там ни было, она должна онеметь от восторга.
Это была икона. Средних размеров, написанная на довольно толстом куске дерева. Темноватая, вероятно, старинная и дорогая — Ира в этом не слишком разбиралась. Какая-то святая? Нет, Богородица с младенцем. Интересно, что он имел в виду, преподнося ей такой подарок?
Ире с трудом удалось подавить разочарование. Не то чтобы она была так меркантильна… По-настоящему расчетливая женщина, наоборот, даже порадовалась бы такой ценной вещи, ведь ее всегда можно продать и выручить значительную сумму. Но Ира была еще молода, ей хотелось нарядов, брильянтов и прочих бесполезных побрякушек, которые так украшают жизнь. Почему Макс об этом не подумал?
Вслух она пролепетала:
— Какая красота!.. Какое чудо! Неужели это мне?
— Правда, потрясающая? — с довольной улыбкой спросил Макс. Он по-прежнему обнимал ее и тихонько прижимался губами к волосам. — Посмотри внимательно — ты ничего не видишь?
Ира неопределенно пожала плечами.
— Пошли в гостиную, здесь плохо видно.
Он подвел ее к камину, включил все лампы и повернул икону так, чтобы лаковая поверхность не бликовала.
— Смотри — она похожа на тебя. На девушку, которую я встретил выходящей из церкви.
Вот оно что! Он не раз сравнивал ее с Мадонной. Значит, для него она осталась девушкой, выходящей из церкви. Главное, ей самой об этом не забывать.
Особого сходства Богоматери с собой она не обнаружила, разве что большие выразительные глаза и идеально ровный овал лица.
— Спасибо, Макс, — с чувством сказала она, благодарно прижимаясь к его груди.
— Подожди, это не все. Я должен кое-что тебе сказать.
Ира отстранилась и изобразила преданное внимание.
— Это не совсем твой подарок. Точнее, это подарок не тебе, а нам обоим. Я хочу, чтобы Богородица стала нашим первым совместным имуществом, принадлежащим мне и тебе. Ты понимаешь, что это означает?
Богородица — имущество? Впрочем, это неважно, главное — то, что он скажет сейчас. Разумеется, она пока еще не понимает, она смотрит на него с простодушным удивлением, заранее радуясь всему, что услышит. Вот она какая, девушка, выходящая из церкви.
— Я хочу, чтобы мы всегда были вместе, моя Иришенька, мое сокровище. Я хочу жить с тобой долго-долго и умереть в один день. Ты согласна? Подожди, не отвечай. Ты должна подумать, и подумать серьезно. Я намного старше тебя, я взрослый циничный мужик, я видел в жизни столько грязи и мерзости, что ты не можешь себе представить, — и слава богу, что не можешь.
Конечно, откуда ей знать о грязи и мерзости!
— Не уверен, что все это не наложило отпечаток на мой характер. Я капризный, недоверчивый, привередливый и ревнивый. У меня сумасшедшая работа, которая иногда требует длительных отлучек. У меня бывают творческие кризисы, и тогда я просто невыносим.
Ира встала на цыпочки и молча поцеловала его в губы.
— Радость моя!.. И все-таки дослушай. Я много думал, прежде чем сделать тебе это предложение. Думал не о том, хочу ли я быть с тобой, а о том, имею ли право посягать на твою свободу, на твою чистую юную душу. По здравом размышлении — нет, не имею. Но какие тут размышления, когда я не могу без тебя! И все же я думал, а теперь подумай ты. Прошу тебя, не торопись, пусть это решение будет взвешенным.
— Макс, какой ты глупый, — хрустальным голоском сказала Ирочка. — О чем мне думать? Ведь я с тобой.
Они снова поцеловались. Макс осторожно положил икону на каминную решетку и прижал Иру к себе.
— И все-таки… — настаивал он, когда их поцелуй закончился.
— Хорошо, дорогой мой, я подумаю. Чтоб ты не считал, что я не умею этого делать. А пока приготовлю ужин. Ты можешь принести пакеты из моего багажника? Только не заглядывай внутрь — это мой тебе сюрприз.
Вот и отлично. Пока он будет ходить в гараж, она быстренько наведет порядок на кухне. Запах уже должен был испариться за то время, пока Макс делал предложение своей Мадонне.
Саша остался в больнице до вечера, но толку от этого было немного. Карина лежала под капельницей бледная и погруженная в себя, от еды отказывалась и ничего не хотела. Великий Саидов произнес сакраментальное: «Ждать» — и ушел на операцию. В конце концов Саша отправился домой.
