— Славно, славно!
Вечер явно удавался. После первого тоста за прекрасную именинницу Марина Станиславовна напомнила о другом виновнике торжества — итальянском столике. Тут уж сам Леонид Викторович поднялся со своего кресла и со знанием дела осмотрел заморскую диковинку и сверху, и сбоку, и даже снизу, присев на корточки и забавно вывернув шею.
Подполковник и капитан не принимали участия в восхищении столиком — для их прямолинейных натур это были слишком тонкие материи. Оказавшись на вторых ролях в компании нового знакомого, Грибоедов обратил на него внимание, отметил военную выправку и, разумеется, сразу же поинтересовался, «в каком полку служили».
— Капитан Казюпа, внутренние войска, — буркнул Барабас, почти не погрешив против истины. — Уже пять лет в отставке.
— Пенсию получаете, — понимающе кивнул ветеран. — Если есть доплаты-выслуги, то жить можно. Сейчас чем занимаетесь?
— Да-а… — пожал плечами капитан Казюпа, — выходит, что ничем.
— Не скучно? Руки по работе не зудят? — пододвинулся к нему подполковник, разливая по рюмкам новую порцию выпивки.
— Кому мы нужны на работе, старичье? Гастрономы сторожить? Так на это молодых да борзых хватает, — презрительно фыркнул Казюпа.
— Скажете тоже — гастрономы, — обиделся ветеран афганской войны. — Есть дела посерьезнее.
Капитан навострил уши, чувствуя, что клюнуло, но тут ценители столика вернулись к нормальному столу, где были только напитки и легкие закуски в стиле а-ля фуршет.
— Пойдем, Оленька, твои салаты подавать, — пропела Марина Станиславовна. И Ольга Васильевна покорно отправилась подавать «свои» салаты, увешанная «своими» же украшениями, «со своими» волосами на голове, да с лицом, если разобраться, тоже очень и очень «своим».
— Этот кавалергард на тебя запал, потряси его, — шепотом сказала она на кухне.
Ольга пожала плечами:
— Он, по-моему, уже на Барабаса запал.
— Барабас сам разберется. Попасись около них, мне с Переяславчиковым надо интимно пообщаться.
Они выставили на стол салаты, которыми все восхитились, но никто не стал есть, довольствуясь тонко нарезанными ломтиками сыра, колбасы и ветчины разных сортов и обилием выпивки. Марина поставила диск с записью птичьих голосов, включила приглушенный свет, и комната стала похожа на весенний лес, где среди посвистывания и чириканья звучали отдельные фразы:
— …Учить молодежь — самое что ни на есть благодарное дело. Кому еще, как не нам… К тому же свежий воздух, природа…
— …Лично я никогда бы не решилась. Как вы с ними ладите?..
— А вот дамам, простите, к нам вход заказан…
— Уже полдома заселено незнамо кем. Так что от одной моей квартиры… Загрызут друг друга — тем лучше…
— Вообще-то я ничего против не имею. Если они у себя, а мы у себя…
— … Не читали? Она все популярнее становится, я в ней иногда печатаюсь…
— Я так мечтала в детстве научиться стрелять из пистолета! И папа мне обещал, обещал, да так и вышел в отставку, сдал оружие…
— Оленька, невозможно это представить — ты и пистолет!.. Мы изучали методики разных стран по рукопашному бою, но могу сказать, что принципиальной разницы…
— … Было бы очень полезно… Да и вам самому…
— …Но с тараканами же мы боремся, хотя расовой ненависти к ним не испытываем.
— Да не хочу я бороться! Хочу дом без тараканов!..
— Леонид Викторович больше туда не ездит. Были инциденты…
— На днях мы регистрируем нашу партию… Только начало… Люди как вы… Абсолютно легально.
_____
Через сорок пять минут, а если выражаться в стиле великосветского раута, то через три четверти часа, господин Переяславчиков взглянул на часы, а потом на своего спутника. Подполковник Грибоедов тут же вскочил и чуть ли не вытянулся по стойке смирно.
— Очень рад был повидать вас, но, увы, дела, — сказал Леонид Викторович, целуя Маринину ручку. — Разрешите откланяться.
Ольге он только вежливо кивнул, видимо, все же разглядев за чужими драгоценностями и омолаживающими сыворотками птицу невысокого полета вроде вахтерши или библиотекарши. Зато ветеран Грибоедов долго тряс ее руку и повторял, что для него такой приятный сюрприз и он так надеется на продолжение знакомства… Примерно то же самое, но в серьезном и деловом тоне он сказал капитану Казюпе, вручая ему визитку.
— У-у-у! — простонала Марина Станиславовна, в изнеможении падая в кресло, когда за гостями наконец закрылась дверь. Барбос, наоборот, сделался необыкновенно активен и рысью пробежал по комнате и коридору, заглядывая под диваны, стулья, столы и внимательно изучая электрические розетки.
— Вы что делаете, Виктор Семеныч? — поинтересовалась Марина утомленным голосом.
— Насекомых ищу, — сквозь зубы ответил капитан, поднимая вазу с розами.
— Каких еще насекомых? — испугалась Марина Станиславовна.
— Ну, ты же со своим кавалером все о тараканах говорила. Вот я и подумал: может, не случайно. А я этих тварей не перевариваю, — с этими словами Барабас выпрямился, сделал страшные глаза, прижал палец к губам, а потом показал большие уши и обвел рукой комнату.
— С ума сойти… — одними губами произнесла Марина.
До Ольги Васильевны наконец тоже дошло, что милиционер проверяет, не поставили ли гости в квартиру подслушивающих «жучков». А следовательно, говорить о результатах операции пока нельзя. Она огляделась, отнесла на кухню пустые тарелки и собралась их вымыть, но решила сначала снять хозяйские кольца, да и все прочие фамильные драгоценности. Отправилась в спальню, сложила на трюмо золото и парик и посмотрела на себя в зеркало. Красивый макияж немного «поплыл», и собственное лицо в обрамлении примятых париком волос показалось Ольге Васильевне кукольным, грубо раскрашенным, а оттого еще более старым. Надо умыться, снять неудобные туфли и походить пока босиком по ковру, ничего страшного. А еще лучше — поскорее добраться до дома, переодеться в теплый тренировочный костюм, толстые джурабы и разношенные тапочки, посидеть полчасика у телевизора и улечься спать, ведь завтра ей снова на дежурство. Кончился Золушкин бал, и туда ему и дорога!
— Оля, не вздумай мыть посуду, у меня машина! — крикнула ей из кресла Марина.
— Ну, вроде все в порядке, — тяжело дыша, заключил Барабас. Ольгу Васильевну это заявление застало на полдороге в ванную, и она остановилась.
— Приступаем к оперативке, — произнес капитан Казюпа, усаживаясь за драгоценный столик и доставая из кармана пиджака свою потрепанную записную книжечку.
— Обязательно сейчас? У меня сил совсем нет… — попыталась вяло возразить хозяйка.
— Сейчас, сейчас. Причем начинаем с тебя, потому что мы с Ольгой слышали примерно одно и то же.
