– Поди прочь, юноша, – произнес старик. – Ты мне не нужен.
Мальчик, однако, пятился, почти вжался в Ханнана. С другого бока в чародея уцепилась Явана, с ненавистью глядя на жреца.
Должно быть, патриарх и здесь нашел бы, что сказать… чародей не стал ждать и слушать – он нанес удар. Не заботясь больше о щитах, он собрал силу, раскинутую им над крепостью, и валом бросил перед собой. К чести шахва, тот отреагировал быстро. Его щиты дрогнули, но выстояли, укрыв и его самого, и старика.
Целую минуту ничего не происходило. Это была не схватка – скорее, перетягивание каната: чья сила больше, кто дрогнет первым. Затем, не сговариваясь, оба отступили, замкнувшись каждый в своем щите.
В схватке воинов противники начали бы кружить, определяя, как движется враг, выискивая слабые места. Один на один маги, может, уподобились бы солдатам. Но за спиной у шахва стоял Кийяз, положив ему руки на плечи, – в Ханнана же вцепились девочка и слуга. Впрочем, ничто не мешало им пробовать мастерство друг друга.
Чародей вызвал порыв шквального ветра, Кийяз пошатнулся, но шахва быстро перестроил защиту, блокируя не только магию, но и потоки воздуха. В ответ он обрушил на щит мага череду резких и быстрых ударов, испытывая его на прочность. Как рой москитов, жалящих со всех сторон. Чародей лишь поморщился, но выстоял.
– Это и есть твое «не один»? – подал голос жрец. – Ей хотя бы исполнилось восемь?
Ханнан молчал, лишь крепче сжал ладошку Яваны. Пусть говорит. Тратя внимание на разговоры, он отвлекается. Шахва вывернул из парапета зубец и бросил в спину мага. Детская атака – Ханнан почувствовал движение, еще когда камень заворочался в своем гнезде.
Чародею начало казаться, что Искалеченный намеренно затягивает бой, пока его собратья не закончат в крепости. Маг не видел, что происходило внизу, но вряд ли дела шли хорошо. Защитники могли расправиться с отрядом в тылу, оказать сопротивление на стенах, но против трех шахва им не устоять.
Тогда-то юноша и решил, что настало время удирать.
Он рванулся в сторону, видно, намереваясь скользнуть мимо жреца и скатиться по лестнице. Ханнан не мог упустить одно из немногих своих преимуществ. Выбросив вперед руку, он поднял мальца в воздух и бросил к своим ногам.
– Твои «не один» бегут, маг из Круга? – не удержался жрец.
Воспользовавшись тем, что маг на секунду отвлекся, шахва воздвиг стену силы, прижав мага к парапету. Пока что щиты держались, но чародей с ужасом осознал, насколько он слабее противника. Дни заключения, усталость и противоборство со жрецами сказывались – вал силы загнал чародея в угол, с легкостью поглощая все атаки Ханнана.
Зажмурившись, чтобы не видеть, что он делает, маг потянулся вниз, к лежащему у его ног телу. Это было единственное, что Круг запрещал всегда: пить жизнь простых смертных.
Короткий удар – и чародей щедро зачерпнул высвободившуюся в миг смерти силу. Бросил жизненную энергию парня во врага. Он резал и кромсал незримую стену, проделывая бреши, черпая больше и больше из уже мертвого тела – пока не ощутил, что давление ослабевает. Под сдвоенным напором защиты дрожали, маг вот-вот должен был повалить вал и перейти в наступление.
Когда почувствовал, что со спины навалился такой же гнет. Другие Искалеченные. Они наконец добрались до него…
Должно быть, Явана догадалась, что их дела плохи. Она все схватывала на лету… Прижавшись к спине мага, она обвила его руками вокруг пояса. «Возьми мою силу, – тихо прозвучал ее голос. – Там дыра… И там. Только возьми побольше».
Легче сказать, чем сделать… Шахва не пытались взять его мастерством – они давили грубой силой, ожидая, пока щит не выдержит. Пелена силы меж магом и врагом и впрямь таяла. Ханнан видел это даже простым зрением.
Нужен один удар: тонкий, стремительный, как выпад клинка. Если боги будут милостивы, он убьет жреца, и – быть может – им даже удастся сбежать.
Чародей взял все, что у него было. Всю силу и оставшиеся ему годы, собственное здоровье и крохи теплившейся в мальчишке жизни… и то, что предлагала девочка… – собрал в клинок, придал форму, бросил вперед. Он никогда не пропускал через себя столько. Его тело подбросило в воздух, словно куклу на натянутых нитях силы. Она текла сквозь него огненной рекой, выжигая, оставляя по себе черный дымящийся провал. В его теле? В сознании? На краю Изнанки это одно и то же.
Все закончилось слишком быстро и неожиданно. То есть действительно все – не просто давление на щиты, чужая сила просто исчезла. Когда его, обессилевшего, с подкатывающей к горлу тошнотой бросило наземь, повсюду была смерть. Обожженные останки Кийяза. Горсть праха в обугленных одеждах – все, что осталось от Искалеченного. Ссохшееся, как старая мумия, тело у его ног.
Его окружала пустота. На много, слишком много локтей вокруг…
Ханнан в ужасе обернулся. И вздрогнул.
Потому что голова девочки бессильно откинулась назад, маленький алый рот открылся, а остекленевшие глаза, уже ничего не видя, уставились в полуденное небо.
В глотке мага застрял тугой неподатливый комок, что-то настолько острое, что нельзя было даже разобрать, что это, зашевелилось в груди. Запрокинув голову, будто воющий на луну волк, он зажмурился, не в силах совладать с собой.
С губ его сорвался хриплый прерывистый звериный вопль.
* * *
Когда подъем, вильнув в последний раз, прижался боком к обрыву, Ханнан остановился. Внизу, в двух десятках локтей под откосом кипело море. Пронизанное закатными лучами, мутное, серовато-карее, цветом оно напоминало глаза жреца. Море злилось, ему было мало крови – оно бросалось на скалу, брызгало с камней клочьями пены. Ханнан отступил от обрыва, пробормотал ругательство – и скорым шагом поспешил прочь.
Он добрался до ворот в сумерках: башни обернулись бесформенной черной грудой, а внутрь его пропустили размытые тени. Подступавшая ночь скрыла разрушения, и чародей был ей за это благодарен. Впрочем, двор он пересек почти бегом – разумеется, оправдывая это спешкой.
После тишины разрушенного сада главный зал казался едва ли не столичным салоном.
Здесь пахло ароматной водой и тлеющими в жаровнях травами. В зале было пустовато – после резни не всю мебель успели заменить, но пустоту с лихвой искупало обилие людей. Битва пощадила парочку местных богачей, по случаю завивших и умасливших свои бороды. Здесь были их женщины, в шелках и золоте, простые горожане и капитаны солдат. И, конечно же, маги.
Хорошо, что он не озаботился носилками и пришел позже. Ханнана никто не замечал. Кому интересен еще один простолюдин? Досадно лишь, что прятаться весь вечер не удастся. Чародей с удовольствием сбежал бы и от встречи с магами, что уж говорить о местных?
– Мир вашему дому…
Темноволосая девушка с поклоном поднесла ему чашу, и Ханнан отступил в тень, наблюдая за гостями.
В противоположном конце зала, на возвышении, где раньше принимал гостей владыка, мелькал Наиб. Такие, как он, никогда не погибают, в самых черных передрягах – всегда уступая эту честь другому. Ханнан знал, что старик выжил, но видеть его теперь было особенно неприятно. Паук приберет к рукам еще больше власти, и гости чувствовали это – суетились вокруг, как мухи над навозной кучей.
