Через пару дней стражник заявил, что люди, оставшиеся в Тамбо после бегства ректора, «тут же подурели и принялись резать друг друга».
– С чего им друг друга резать? – не поверил наместник.
– А я знаю? Говорят, взъярились от самого воздуха, – пересказывал стражник. – Небось, из Школы непотребство вырвалось да околдовало людей! Сколько их там было, в городе – страх сказать, словно нарочно их кто-то нагнал туда, в Тамбо. На улицах от крови слизко было, повсюду требуха человечья валялась!
– Померли, – заключил призорец, – так и жнал.
– Кто-то да выбрался, иначе как бы мы про это прознали? Но мертвецы – они все так и остались лежать на улицах, крысам на радость…
– Вранье, – сказал наместник неуверенно.
– Может, и вранье. Но так говорят люди, что с запада приходят!
Понемногу Террибару стало казаться, что вслед за столицей, Школой и Тамбо сгорел, утонул в крови, безвозвратно погиб весь остальной мир за пределами Мошука. И единственным, что не давало в этом до конца увериться, были тревожные вести из дальних селений, которые пришлые люди приносили в таверны, а туповатый стражник исправно пересказывал наместнику.
* * *
За истекшие дни мошукские подлетки основательно сократили поголовье зайцев, птиц-побегайцев и мелких диких свинок в Мирах. Младшие дети собирали фрукты. Успели, считай, в последние дни: паданки еще не полностью сгнили, а висящие на деревьях плоды не успели высохнуть. Городские склады шатко-валко пополнялись, но Алера все равно ворчала: в городе уйма народа живет, его до весны не прокормят два десятка детей, хоть все Миры опустошай.
– Никто и не сказал, что прокормят, – терпеливо объяснял Тахар, – просто подспорье. Сколько-то зерна деревни дадут по уговору, сколько-то еды припасено, потом еще рыбу удить можно! Как-то протянут, а весной второе поле засеют! Это ведь лучше, чем если тысячи человек снимутся с места и попрутся к Эллору?
Алера ворчала еще громче. Она не любила Эллор и не имела бы ничего против, провались весь эльфийский край под бдыщев хвост. Только в последние месяцы, когда пришлось почти переселиться туда, Алера смирилась с ним, как с необходимым злом.
Сегодня управились быстро, из Мира вышли задолго до заката. Подлетки с добычей умчались вперед – окликать их не стали, местная нечисть знает, что дети сегодня пришли с троллем, и всерьез вредить им не станет. А если от скуки напугает или кругами водить задумает – так сами виноваты, нечего было убегать. Трое друзей в сопровождении Ыча шли через лес неторопливо.
– Племя на месте не живучая, – рассказывал тролль, – за едой по лесу ходючая, больши-ими кругами бродючая. То в щуровой чаще сидящая, то к городам подвигащая. Где одну зиму сидящая, где две зимы, пять зим. Как еду сжиращая – дальше уходящая.
– А когда возвращащая – еда уже опять отрастащая, – с непроницаемым выражением лица закончил за него Элай.
Ыч закивал, довольный понятливостью эльфа. Алера и Тахар рассмеялись.
– Во-он там теперь стоящая, – показал Ыч, – досюда слышно, как племя вопящая.
– Чего орут-то? – спросил Тахар, хотя было ему откровенно наплевать, почему тролли орут. Спросил просто, чтобы поддержать разговор, потому что Ычу было интересно рассказывать о своем племени, а Ыч Тахару нравился: он был добрый, очень серьезный и смешно морщил лоб. – Сколько раз тут ходили – никогда не было слышно, чтоб кто-то верещал. Я даже не знал, что у вас там стоянка.
Тролль остановился и замер, склонив голову, а потом вдруг расплылся в довольной улыбке.
– Мелочь пузатую поймащая, что щурову чарку свелащая! Как солнце заходящая – так мы ее сжиращая!
– Что еще за мелочь? – заинтересовалась вдруг Алера. – Она кто?
– Мелочь, – пожал плечами Ыч.
Девушка нахмурилась и решительно двинулась к источнику воплей – прямо через кусты, не утруждаясь поиском обхода. Друзья последовали за ней. Тахар тихо бормотал, подвешивая на руки заклинания. Элай недовольно кривил губы – ну что за дело может быть Алере до вороватого лесного зверья?
Просторная стоянка племени так хитро была устроена между деревьями, что можно было пройти в десяти шагах и даже внимания на нее не обратить. Кострища сложены в огромных углублениях, в каждом из которых могли разместиться костры с вертелами, и по десятку троллей. Жилища тоже были частично устроены под землей – наружу торчали только верхушки, похожие на свалявшиеся кустарники. Даже шкуры и утварь были разложены и развешены так, чтобы сливаться с травой, корой или ветками.
Все это заметил только Элай, который больше вертел головой по сторонам, чем глядел на самих троллей. Тахар следил за Алерой, потому что ее размашистый шаг магу очень не нравился, а Алера смотрела только на коротконогого тролля, окруженного вопящими соплеменниками.
Тролль держал за ногу и потрясал как трофеем вовсе не лесным зверьем, как думалось Элаю, а грязным худым мальчишкой лет шести. Связанный по рукам и ногам ребенок извивался змеей и надрывно что-то мычал в кляп из мясистых листьев зобяника.
Даже друзья не уловили, в какой вздох Алера оказалась рядом с коротконогим троллем, а уж другие-то тролли и вовсе опешили.
– А ну отпусти его, зараза патлатая!
Один клинок уперся троллю в живот, другой – в пах. Коротконогий посмотрел на невесть откуда выскочившую взлохмаченную девушку с мечами скорее удивленно, чем испуганно.
– Вороващая, – сказал он и еще раз хорошенько тряхнул мальчишку.
Другие тролли заворчали, ближние двинулись было к Алере, но остановились на окрик Ыча. Только теперь заметили соплеменника и еще двух недружелюбных пришлых. Эльф целился в толпу из большого черного лука, а у светловолосого парня между поднятых ладоней висел лиловый шар, в глубине которого плескало что-то вроде мокрых молний.
– Отпусти его, – повторила девушка.
Тролли заворчали громче, теперь возмущенно оборачиваясь к Ычу, – ты, дескать, что сюда приволок? Ыч развел руками и ворчливо ответил. Тролли насупленно обернулись к Алере.
– Вороващая, – сердито повторил коротконогий, – вороващая нельзящая, каращая, сжиращая!
– Это наших детей жрать нельзящая! – Голос Алеры дрожал от возмущения и постепенного осознания собственной дурости. – Мы ваших трольчат не жрем? Отдавай его сюда, мы его к наместнику отведем, и тот сам накажет!
Была в ее выражении лица, позе, взгляде какая-то исступленная решимость, которую тролли истолковали как признак могучести и предпочли разойтись миром. Вдруг и правда за такое наказывать должен наместник? Может, у троллей и свой взгляд на это дело, но не портить же отношения с городом из-за одной девчонки, которой шлея под хвост попала! Убивать ее все равно не годится, потому что рядом стоит Ыч, и значит – девчонка почти своя, а своих, храбрючих и выживучих, убивать нехорошо, им помогать нужно.
Коротконогий неохотно отвел лапу в сторону и разжал пальцы, так брезгливо, словно неожиданно обнаружил в своей ладони что-то непотребное.
