– Спасибо, – поблагодарила я, кивая, а она пошла через наш сад к своему дому.
Со стены гостиной на меня с молчаливым упреком смотрели пустые глазницы масок.
В спальне я обнаружила ребенка на полу, а не на кровати, где я его оставила.
– О боже, мой малыш, – запричитала я, поднимая его, целуя и убаюкивая на руках, – мамочка виновата, но мамочка не хотела этого.
Я прижимала его к себе, гладила, но он верещал все громче и громче. Он держал свою ручку под неестественным углом. Я дотронулась до нее, и он тут же издал истошный крик. Меня охватила паника, сердце лихорадочно забилось. Вероятно, перелом. Я дала ему лекарство, чтобы успокоить его, и осторожно держала на своих руках.
– Мамочка здесь, – сказала я, – мамочка держит тебя.
У меня тряслись руки. Мне хотелось разрыдаться, исчезнуть, превратиться в пыль.
Пришло время обеда. Я терпеливо кормила его, подбрасывала в воздух бумажные самолетики, чтобы его развлечь, но он не смеялся. Потом я аккуратно посадила его к себе на колени и стала читать ему книжку.
– А кто прячется в этом сарае?
– А кто прячется под одеялом?
– А кто сидит в гнезде?
Он нерешительно тыкал пальцами в страницы. Без особого энтузиазма нашел лошадку, котенка и синичку. Его глаза все еще были красными от недавних слез. Я прижала его к себе и поцеловала в теплую макушку.
Чтобы проверить состояние его руки, я дала ему подержать книжку «Медведь и печенье». Он поморщился, но не вскрикнул. У меня от души отлегло.
Когда надо было уложить ребенка спать, я укачала его на руках, нежно прижимая к своей груди. Я ощущала биение его сердца, слышала его тихое дыхание.
Мне хотелось вечно держать его на своих руках.
Сэм
Я стоял напротив Малин и наблюдал за ее изящными движениями, ее тяжелой грудью и длинными гладкими ногами. Она старше Мерри, но она великолепна. В молодости, должно быть, была настоящей красавицей, и любой мужчина был бы счастлив с ней переспать. Она до сих пор как магнит притягивает к себе противоположный пол.
Не могу отвести от нее глаз.
Она расспрашивала меня о Колумбийском университете и моей работе в качестве профессора антропологии.
– Наверное, ты скучаешь по той жизни, – сказала она.
– Нет.
– Но ты так долго строил свою карьеру, проводил исследования, писал статьи, участвовал в конференциях. Ты потратил столько лет на науку.
Я сложил на груди руки:
– Нет.
– И ты не жалеешь, что все это осталось в прошлом?
– Послушай, – сказал я, начиная раздражаться. – Это уже произошло. Мне не повезло, что одна маленькая сучка захотела разрушить мою карьеру. Все на факультете не могли дождаться, когда найдется повод для моего увольнения. Я был слишком хорош для них и представлял угрозу их собственным ничтожным карьерам. Знаешь, научное сообщество очень жестоко.
– Но она же была твоей студенткой, а не коллегой. Это было неприлично.
– О боже, Малин, – сказал я, – все не без греха. Но именно меня решили наказать в назидание другим. Вот и все. Меня просто использовали в качестве козла отпущения.
Она сделала глоток воды и взбила волосы длинными изящными пальцами. Все здесь пропиталось ее запахом, она ко всему приложила руки.
На видном месте находилась фотография, на которой она сидела с седым мужчиной на фоне пламенеющего заката, окрасившего небо в розовый цвет.
– Это твой муж? – однажды спросил я, но она не ответила.
Малин посмотрела на меня и склонила голову.
– Извини, Сэм, – сказала она. – Я не собираюсь совать свой нос в чужие дела.
Я подался вперед.
– Тогда, может быть, сменим тему, – предложил я и подмигнул ей.
Пока добирался домой, позвонила мать.
– Я перевела деньги, сын.
– Хорошо, – ответил я.
– Мог бы и поблагодарить, – с упреком сказала она.
– Нет, мама, – сказал я, – мне не за что благодарить тебя в этой жизни.
Мерри
Осталось всего несколько дней до приезда Фрэнк.
В гостевой спальне я поставила на комод вазу с сиренью, повесила с десяток плечиков в гардероб. Аккуратно заправила кровать и взбила подушки.
Все еще не могу разобраться, что я на самом деле чувствую – тревогу или радостное волнение, восторг или страх. Может, я вообще ничего не чувствую?
Многое еще предстояло сделать. Я взяла машину и отправилась в Стокгольм за покупками. Сэм остался дома, ему необходимо было подготовиться к важной встрече.
– Тебе придется взять с собой Кона, – сказал он. – У меня слишком много работы.
Перед тем как уехать, я немного постояла перед домом, глядя на него и представляя, как Фрэнк впервые увидит его. Он должен произвести впечатление. Иначе и быть не может. Он действительно красивый. Атрибут успеха. В конце концов, он – большая жирная галочка, которую я поставила в списке того, чего должна добиться в своей жизни. И он – мой. Я улыбнулась. Ребенок лежал на моих руках. Я поцеловала его, вложила его ручку в свою, ощутив его маленькие пальчики в своей ладони.
– Все хорошо, – сказала я, – мамочка любит тебя.
* * *
В Стокгольме мы наматывали круги по ставшим мне уже почти знакомым улицам, заходили в магазины и вычеркивали предмет за предметом из моего списка. Новая медная настольная лампа из магазина дизайнерских финских товаров, лавка в индустриальном стиле, которая будет служить столом для закусок. Новые простыни из египетского хлопка нежного папоротникового оттенка, яркое, сотканное вручную, покрывало с традиционным норвежским узором неопределенного цвета. Я представила себе, как все это будет смотреться вместе. Изысканная гостевая комната для изысканной гостьи. Я умею создавать красивый интерьер, хотя моя карьера дизайнера в Нью-Йорке закончилась уже очень давно.
Я вспомнила, как моя работа приводила Сэма в замешательство. Но он все-таки добился своего. В первые месяцы нашего бурного романа он не раз говорил мне, что видит во мне мать своих будущих детей. Я смеялась в ответ. Однако он точно знал, что ему нужно и как этого добиться.
Перед тем как заняться дизайном интерьеров, я пробовала свои силы в разных профессиях. В большинстве случаев терпела неудачу. Декоратором стала по чистой случайности. Просто встречалась с мужчиной, который работал с декорациями, и однажды ему понадобился помощник.
– Из тебя выйдет толк, – сказал режиссер.
Он нанял меня на свой новый проект, с которого все и началось. Я выстраивала фантастические миры, собирая их по кусочку. Получала истинное наслаждение от каждого заказа, когда создавала что-то из ничего. Я закрывала глаза и представляла, каким будет новый мир, потом открывала их и начинала претворять свои идеи в жизнь. Конечно, я не делала головокружительной карьеры и не зарабатывала кучу денег, но мне нравилось то, чем я занималась.
