Я поплыл туда, нашел ее, подхватил. Казалось, моя жена налилась тяжелым свинцом и весила как тысяча здоровых мужиков. Я больше не чувствовал холода. Понимал, что это было плохим знаком – предвестником скорой смерти. Подхватив Мерри рукой, я тянул ее тяжелое тело. В то же время изо всех сил пытался удерживаться на поверхности, неистово двигая ногами и свободной рукой. Мне с огромным трудом удавалось плыть против течения. Я орал в пустоту. Наконец показались скалы, где земля встречается с морем. Там все еще лежала раскиданная нами одежда, напоминая остатки кораблекрушения.
Мерри в моих руках тянула нас вниз, глубоко под воду. «Давайте, опускайтесь. Я знаю отличное местечко для вас», – пела русалка.
Да, смерть слишком заманчива, слишком легкая. Захотелось отказаться от дальнейшей борьбы за выживание и отдаться воле божьей. Да, я преклоняю перед ней колена и уже готов смириться со своей судьбой.
Вода умоляла выпустить ношу из рук, конечности болели, отказываясь сопротивляться. Хотелось просто остановиться, утонуть, позволив воде забрать нас. И пусть все закончится.
– Нет! – закричал я, продолжая тянуть Мерри и плыть, несмотря на сковывающий меня холод. В конце концов я встал по пояс в воде и потащился к берегу, ощущая себя каким-то первобытным человеком, вышедшим из моря. «Видишь, у тебя есть ноги и легкие, сейчас ты стал настоящим человеком, родившимся заново». Ледяной воздух кусал и жег огнем холодную мокрую кожу.
С трудом переставляя ноги, я буквально волочил ее на себе. Наконец добрался до скалы и рухнул. Мерри лежала возле меня. Казалось, кровь покинула ее тело. Она была холодна как смерть. Или еще холоднее. Хотя земля была сухая, я понимал, что ее тепла недостаточно, чтобы согреть нас. Обезумев, я закатил Мерри на себя. Наши голые тела тесно прижались друг к другу в стремлении получить тепло и возвратиться к жизни.
Я втягивал воздух и вдувал в ее легкие, обнимал ее, пытаясь охватить всю целиком. Ее глаза были открыты. Она не успела утонуть, просто окоченела от холода и стала похожа на ледяную деву.
– Растирайся, – приказал я ей, массируя ее руками, дыша на нее, согревая ее собой, стараясь вдохнуть жизнь в ее неподвижное тело.
Она очень медленно приподняла руки и положила их на меня. Я ощутил ее дыхание на своей шее, сначала еле уловимое и чуть теплое, а потом глубокое и жаркое. Сверху в меня впивались ее острые кости, а снизу – холодные, грубые и безжалостные камни. Я стал растирать ее спину и бедра, прижимал к себе ее хрупкое и субтильное тело, которое, как мне всегда казалось, могло растаять, как сахарная вата. Своим дыханием я согревал ее миниатюрное посиневшее лицо, ее щеки, онемевшие губы. Я чувствовал каждую клеточку ее тела, лежавшего на мне, слышал стук ее сердца, который отдавался в моем собственном.
– Мерри, – окликнул я ее. – Мерри, ты в безопасности. Я тебя держу.
Вот и все, правда выплыла наружу. Голая и беспощадная. Нам больше нечего скрывать.
Вот она, истина. Мы лежим, обнаженные и холодные, и больше ничего не можем скрыть друг от друга.
Да, больше никогда между нами не будет никакой лжи.
Мы прижимались друг к другу на скалах, пока не ощутили тепло крови, струившейся по нашим венам, два уродливых обездоленных существа, выброшенных волной на берег.
Мерри. Моя жена.
Мать моего ребенка.
Мерри
Мы долго лежали в объятиях и молчали, чувствуя теплое и мерное дыхание друг друга, согревавшее нашу замерзшую до синевы кожу.
Высохнув, мы направились назад к парому. До следующего рейса было слишком много времени. Мы продрогли до самых костей, и нас бил озноб.
– Пойдем, – сказал Сэм, дрожа всем телом.
Мы сняли один из домиков, как в прошлый раз. Вытащили из шкафа дополнительные одеяла и скользнули голыми в кровать – единственный способ согреться.
Я закрыла глаза. Пошевелила пальцами ног, чтобы заставить циркулировать кровь. Ощутила хорошо знакомую мне твердость мускулистого тела Сэма, прижавшегося к моей спине, его запах. Услышала его привычное учащенное дыхание.
Он мог бы не спасать меня. И, наверное, не должен был.
Что я чувствовала, находясь под водой, кроме холода? Не раскаяние и даже не жалость к себе.
Только то, что ухожу навсегда.
Я видела Сэма, который с отвращением глядел на меня. Его лицо было перекошено от боли разочарования, потому что он потерял все, что ему было дорого в этой жизни.
Под водой я отдалась течению. Я так жила и так умирала. Плыла, плыла, не имея ни якоря, ни компаса. В неизвестном направлении, повинуясь чьему-то приказу или зову.
Теперь ты свободна. Свободна.
Подарок Фрэнк своей подруге. Я поняла, что теперь она будет рассматривать свой поступок именно так. Как будет верить, что достойна прощения, пощады за то, что сделала.
Но иногда подарки сродни проклятиям. Свобода, свобода. А что полагается делать с таким бесценным даром?
Бедняжка Фрэнк. Сломленная, подавленная. Ее снова прогнали, когда она всего лишь хотела забрать мое сердце. Оно должно было стать моим подарком ей. Именно этого она всегда хотела.
Но я никогда не желала отдавать его Фрэнк.
Глубоко под водой я увидела лицо Конора. Оно не было искажено гримасой плача. Однако на нем не было и улыбки, только пристальный взгляд, который навсегда остался в моей памяти. Он не сводил с меня глаз, ожидая, что я могу причинить ему боль в любой момент.
Мой сын, мой ребенок. Мне хотелось, чтобы в моем сердце было больше грусти и горя. Чтобы я острее переживала утрату. Я смотрела на его лицо, лицо обиженного ребенка, которого уже не было. Вся моя жизнь превратилась в сплошной клубок лжи. Невесомая и парализованная холодом, я плыла, уносимая течением. Мне жаль. Простите меня. Я всегда была женщиной, которая извинялась. «Это конец», – подумала я. Ну и что с того? Я подчинилась. Не стала оправдываться, протестовать, сопротивляться судьбе. Впрочем, я никогда не сопротивлялась. Думаю, что уже и не буду.
Наверное, в момент, когда меня охватили эти мысли, я почувствовала на себе руки Сэма. Он кинулся за мной, разрезая ледяную воду и тишину. Вытащил меня из глубины, предъявив на меня свои права.
Я была жива.
Возможно, прощена.
Или заново рождена.
Все только начинается, Мерри.
И сейчас мы здесь. Сэм и Мерри. Мерри и Сэм. Должно быть, так распорядилась сама судьба. Я вытянула свои руки и ноги, ощущая, как по мне течет теплая кровь.
Я здесь. Я жива.
Кровать пахла нафталином и лимонным мылом. Сэм повернулся и посмотрел на меня. Он улыбнулся, но не так, как обычно. И в его взгляде появилось что-то новое. Он обнял меня, прижал к себе. Он приблизил свое лицо к моему и тихо прошептал мне в ухо: «Давай родим ребенка».
