Такси остановилось, и Мартин расплатился с водителем. Вопроса о том, продолжит ли он поездку в Ислингтон, даже не возникло. Я просто вышла из автомобиля.
Вокруг не было ни души, но я все равно огляделась по сторонам, дабы убедиться, что меня никто не видит. Только не на этой улице, с тусклым желтым освещением и высокими окнами, закрытыми ставнями. Здесь обитали одни лишь призраки.
Мартин взял у меня насквозь промокшую хозяйственную сумку и сунул ключ в замочную скважину. В атриуме, похожем на пещеру, царила такая же темнота, в которой, впрочем, проглядывали промышленные черты – голые кирпичные стены и стальные балки, – как и на фасаде здания.
– Верхний этаж, – сказал он, увлекая меня к старомодному грузовому лифту.
Стук моих каблуков по бетонному полу эхом разнесся по всему зданию. Железная решетка с лязгом захлопнулась, и лифт, содрогаясь, пришел в движение. В кабине царил полумрак, и в фильме мы непременно бы начали целоваться и трахаться прямо в ней. Он прижал бы меня к холодной стальной стенке, заставил бы меня поднять руки над головой и задрал бы на мне юбку. Вместо этого мы просто стояли в напряженном молчании, пока лифт не остановился на шестом этаже.
– Нам сюда, – сказал он, однако на всем верхнем этаже имелась одна-единственная дверь.
Он пропустил меня вперед, чтобы я первой вошла в квартиру, после чего затворил за нами дверь. Внутри было темно, но с улицы сочился свет сквозь ряд высоких окон от пола до потолка, из которых открывался вид на Сити. Коридор, в котором ничего не было, если не считать дорогого гоночного велосипеда, вел в огромное и просторное помещение, вроде нью-йоркского пентхауса, с большими диванами и обеденным столом, за которым спокойно могли разместиться по меньшей мере двенадцать человек. На светлых стенах висели картины, а вот всяческих безделушек, свидетельствовавших бы о личных вкусах и пристрастиях хозяина, в том числе и фотографий, не было вовсе. Квартира напомнила мне очень дорогой гостиничный номер люкс – и мысль эта показалась мне весьма соблазнительной.
– Вот это да, – прошептала я, зачарованно глядя на заостренный шпиль лондонского Корнишона
[8].
Обернувшись, я увидела, что Мартин снимает пальто. Несколько мгновений мы стояли неподвижно, не отводя глаз друг от друга, а потом он шагнул ко мне. Сердце готово было выпрыгнуть у меня из груди. Если я на миг и встревожилась о том, что кто-нибудь все-таки может увидеть нас через эти огромные окна, то это ощущение легкого беспокойства тут же растаяло, когда он подошел ко мне так близко, что я расслышала звук его дыхания.
– Вы промокли.
– Знаю, – прошептала я.
Он взял мое лицо в ладони и погладил меня по холодной щеке.
Затем его пальцы скользнули ниже, к шее, и легли мне на плечи.
– Вам надо снять его.
Он развернул меня к себе спиной, осторожно, словно в замедленной съемке, и помог освободиться от пальто.
Я закрыла глаза и перестала думать о чем-либо. Теперь он стоял у меня за спиной. Я чувствовала прикосновение его накрахмаленной сорочки к своей тонкой блузке. Он перебросил мои волосы через левое плечо, и я сначала ощутила его теплое дыхание, а потом и прикосновение губ к нежной коже у себя на шее. Склонив голову набок, я осторожно втянула воздух через нос, а потом и содрогнулась от наслаждения.
Наверное, он принял это за разрешение продолжать. Да я и сама хотела того же. Я хотела, чтобы он расстегнул «молнию» сзади на моей юбке и позволил ей упасть на пол. Я хотела, чтобы его руки блуждали по моему телу, задержались на талии, соскользнули на бедра и двинулись еще ниже, пока не остановились бы на обнаженной коже бедер над чулками. Я хотела его.
Пальцы его двинулись к поясу его брюк, и я услышала, как он расстегивает ремень. На обратном движении тот коротко и резко ударил меня по ягодицам. Я расстегивала пуговицы на своей блузке, пока та не распахнулась и я не ощутила прикосновение холодного воздуха к своей груди. Он стянул блузку с моего плеча и поцеловал в лопатку так, словно пробовал меня на вкус. А когда блузка окончательно и без особого сопротивления соскользнула с моих плеч, я развернулась, и между нами оказалось достаточное расстояние, чтобы он мог без помехи рассмотреть меня. Почти обнаженную, если не считать бюстгальтера, в тонких прозрачных трусиках, поясе для чулок и туфлях на высоких каблуках. Я увидела, как он улыбнулся, как дрогнул правый уголок его рта, и меня охватило нарастающее возбуждение, не только при мысли о том, что должно сейчас произойти, но и от того, какие чувства я заставляла его испытывать. От своей власти над ним.
В глубине души еще с момента нашей первой встречи я знала, чем все это кончится. С той секунды, как я обожгла руку и он предложил мне салфетку.
И вот мы уже лежали на диване, оставив за собой дорожку из сброшенной одежды и нижнего белья. Он сел, взял меня за руку и привлек к себе, чтобы я оседлала его. Глаза его закрылись, а я запустила пальцы в мягкие волосы у него на груди, опуская руку все ниже, пока не нащупала его член и не направила его в себя. У меня уже давненько не было секса, но я знала, что делаю, и увидела, как на лице его отразилось удовольствие.
На мгновение я вспомнила о Вивьен Мак-Кензи и Дэвиде Гилберте, представила, что бы они сказали, если бы увидели нас сейчас. Но щеки мои вспыхнули жарким румянцем не от стыда, а от жгучего желания, от острой потребности ощутить, как он входит в меня все глубже.
Подвигав бедрами, я выгнула спину. Одной рукой он накрыл мою грудь и подался вперед, чтобы поцеловать сосок. Он щекотал его языком, играл с ним, покусывая его, сначала бережно, а потом все сильнее, пока я не вскрикнула во весь голос. Нам не хватало места для нашего желания и обоюдной жажды. Мы скатились на пол, и краешком сознания я даже успела почувствовать, как ворс ковра обжег мне кожу, но тут же забыла об этом, когда он запустил руки мне в волосы, а его жадные губы впились в мои, осыпая поцелуями щеки и мочки ушей. Он вдруг оказался на мне сверху. Вот его рука раздвинула мои ноги шире, и я едва не задохнулась от предвкушения. По мере того как нарастало давление, я начала задыхаться. Откуда-то из глубин моего естества поднимался нестерпимый жар. Я закричала, впившись ногтями ему в плоть, и в животе у меня затрепетали бабочки, когда жгучие искры оргазма рассыпались во все стороны, обжигая тело. Мне хотелось поймать это ощущение, сохранить и закупорить, чтобы оно никогда не кончалось. А потом, глядя в потолок и ожидая, пока успокоится дыхание, я почувствовала, как он скатился с меня и вытянулся рядом, и спросила себя, сколько мне еще придется ждать, пока все это не повторится вновь.
Слушания на следующий день в суде прошли без сучка и задоринки. Процедура экстренного наложения ареста на имущество вообще не представляет особой сложности, но, даже будь все иначе, я справилась бы с ней играючи.
