Мартин обеими руками вцепился в рулевое колесо, но машина шла ровно, не увеличивая скорость, и я спросила себя, чем это вызвано, плохой видимостью или нежеланием возвращаться обратно в город.
Впереди показались смутные очертания материка. Хотя до него оставалось чуть меньше мили, в последние несколько часов он представлялся мне невероятно далеким, словно бы частью другой вселенной. Мы уже подъезжали к боковому шоссе, в сущности, мощеному перешейку, и я увидела, как через него перехлестывают пока еще невысокие потоки грязной соленой воды.
– Глазам своим не верю, – выругался Мартин и притормозил, так что машина почти остановилась. Звук морских волн, плещущих в шины, не узнать было невозможно.
Я предпочла промолчать. Мартин утопил педаль газа в пол, но двигатель отозвался натужным ревом, напоминая нам о том, что это – спортивный автомобиль, а не полноприводный внедорожник.
– Мы не проедем, – пробормотал он, и я мельком подумала, а отважилась бы сама рискнуть автомобилем ценой в сто тысяч фунтов.
– И сколько это продлится? – спросила я, когда он начал сдавать «Астон Мартин» назад.
– Трудно сказать. Весной прилив продолжается час или два, но в сезон высокой воды точного ответа тебе не даст никто.
– Мы возвращаемся обратно в Дорси?
Он покачал головой.
– Нет. Здесь, чуть дальше по дороге, есть паб. Придется переждать непогоду там. К тому же местные лучше знают, когда дорога очистится.
Паб «Якорь», деревянно-кирпичную постройку, я приметила еще по пути сюда. Припарковавшись перед самым входом, мы вбежали внутрь и обнаружили, что в нем, как ни странно, почти пусто.
Мы заказали два кофе бармену, который предложил приготовить его по-ирландски. Несмотря на его дружелюбие, я затруднилась бы сказать, знаком он с Мартином или же просто рад случайным клиентам.
Мартин первым направился к небольшому столику в дальнем углу с узкими сиденьями из красного флока. Я мельком покосилась на двух посетителей: стариков, потягивающих «Гиннесс». Сев за стол, я ощутила дрожь в коленях, ожидая, когда Мартин скажет что-нибудь.
– И во сколько же ты ушел в понедельник вечером? – поинтересовалась я, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие.
– Ушел? – переспросил он, принимая свой кофе у официантки.
– Сколько времени ты там провел? У Донны.
– Перестань, сейчас совсем не обязательно говорить об этом, – сказал он, отпивая глоток и отказываясь взглянуть мне в глаза.
– Речь идет не обо мне, Мартин, – многозначительно прошептала я.
У меня не было ни малейшего желания допрашивать его, но я чувствовала, как во мне просыпается законник. Я хотела, чтобы он был готов к разговору с полицией, и, кроме того, я тоже хотела знать, что там произошло.
– Я ушел от нее после полуночи, – наконец выдавил из себя он.
– Она еще не спала?
– Она была в постели. И проснулась, когда я уходил.
– И она даже не намекнула тебе, чем собирается заняться на следующий день, – продолжала я, перевоплощаясь в барристера, выступающего в суде.
– Она не упоминала ни о чем необычном, – с ноткой раздражения отозвался он.
Я с подозрением покосилась на других посетителей, боясь, что они услышат нас.
– Полагаю, ты сообщил полиции, что был у нее в понедельник вечером.
Он явно чувствовал себя неуютно, но меня все сильнее охватывала паника. Мысли путались, но я старалась предусмотреть все повороты, сюжеты и решения. Я прекрасно понимала, к чему все идет, и это откровенно пугало меня. Единственный известный мне способ справиться с бедой заключался в том, чтобы разобраться с ней профессионально, постепенно решая головоломку, хотя, в отличие от других моих дел, тут я не могла оставить все свои заботы и тревоги в офисе.
– Я говорил, что мы встретились за ужином. Чтобы обсудить развод.
– А ты сказал им, что спал с ней?
Моя назойливая прямота заставила его нахмуриться.
– Нет, – ответил он наконец.
– А почему?
– Потому что это выглядит плохо.
– Верно. И будет выглядеть еще хуже, когда станет известно, что ты утаил от них важные сведения. А что было после того, как ты ушел? Куда ты направился?
– Прямо домой.
– Как?
– Пешком.
– Пешком? Оттуда до твоей квартиры никак не меньше пяти миль.
– Мне нужно было о многом подумать.
Негодование, страх, паника – все эти чувства были написаны у него на лице.
– По-твоему, мне следует обратиться к адвокату?
Я заметила, как судорожно задвигался кадык у него на шее, и ощутила нечто вроде жалости.
– Это не входит в сферу моих профессиональных интересов, – негромко ответила я, внезапно вспомнив, как на протяжении всех этих лет ко мне обращались друзья, которым требовалась помощь при покупке дома, из-за штрафов за превышение скорости и жалоб потребителей. В их представлении я была адвокатом на все руки, который разбирается во всем.
– Я имею в виду адвоката по уголовным делам. Ты должна знать кого-нибудь.
– Но ведь ты же не совершил ничего противозаконного, – осторожно произнесла я, оценивая его реакцию.
Он кивнул. Очевидно, альфа-самец в нем напомнил Мартину, что можно справиться с любой проблемой, если приложить достаточно сил для ее решения.
– Она должна где-то быть, – с жаром выпалил он. – У подруги в деревне, за границей…
– Почему бы тебе не позвонить ее сестре?
– Правильно. Хотя она наверняка уже рассказывает полиции, что я – злой и деспотичный муж, который хочет облапошить Донну при разводе. Что я буду чувствовать себя на седьмом небе от счастья, если Донна просто возьмет и исчезнет.
– Она всего лишь хочет отыскать Донну. Как и все мы.
Он посмотрел на часы. Ему не было нужды сообщать мне, который час. Стрелки настенных часов за его спиной показывали девять.
– Классная получится история, – с сарказмом заметил он. – Подозреваемый не явился на допрос в полицию.
– Пожалуй, тебе не следовало говорить им, что ты оказался заперт в сарае вместе со своим адвокатом по бракоразводным делам, – сказала я, пытаясь разрядить атмосферу.
– А мне показалось, что ты хотела, чтобы я сказал им правду, только правду и ничего, кроме правды.
Мне вдруг стало не по себе. На меня снизошло холодное осознание того, что я замешана в этом деле. Меня выбрали на роль в драме, участвовать в которой я даже не планировала, и моя роль мне решительно не нравилась.
Оглядевшись по сторонам, я занервничала – мне показалось, что глаза всех присутствующих устремлены на меня.
