Запрокинув голову, я проглотила пилюли, а потом уставилась на свое отражение в зеркале. Лицо мое выглядело бледным и унылым. Губы пересохли, глаза покраснели, а кожа покрылась пятнами, особенно заметными в резком свете настенного светильника.
Весь мой внешний вид кричал о нервном переутомлении. Мне отчаянно хотелось спать, но я понимала, что не смогу сомкнуть глаз, пока не получу обнадеживающих известий от Мартина.
Выйдя из ванной комнаты, я прошла в спальню и присела на краешек кровати, отчего беспокойство лишь усилилось. Мне хотелось быть там, с ним, решать проблемы, а не есть лапшу быстрого приготовления и сидеть в темноте.
Я вдруг пожалела о том, что у меня нет машины. И никогда не было. К тому времени, когда я уже могла ее себе позволить, она превратилась в ненужную роскошь. Но теперь мне казалось, что, имей я крошечный «Фиат» или какую-нибудь аналогичную женскую машинку для поездок по городу, у меня выросли бы крылья. Мобильный телефон, лежавший в кармане джинсов и давивший на бедро, напомнил мне, что для решения проблемы достаточно одного звонка.
Вызвав такси, я без дальнейших колебаний набрала номер Мартина. Мой звонок сразу же перевелся на голосовую почту, и я оставила ему сообщение, приказав себе сохранять спокойствие. Быстрым шагом пройдя по комнате из угла в угол, я сняла футболку, нашла лифчик и достала из платяного шкафа белую блузку. Прикосновение к свежей накрахмаленной материи всегда вселяло в меня бодрость и придавало сил, и сегодняшняя ночь не стала исключением.
Прибытия такси я дожидалась в холле.
Лондон все еще бурлил ночной жизнью, когда мы помчались по его улицам. Глядя в окно на то, как Эйнджел постепенно переходит в фешенебельный Ист-Энд, я вдруг ощутила укол зависти. Молодые люди в возрасте двадцати с чем-то лет беззаботно веселились, и их блаженная радость, разогретая алкоголем или наркотиками, напомнила мне о том, что всего несколько часов назад и я испытывала схожие чувства. Но кто-то щелкнул выключателем, наша вселенная изменилась, и греческий хор у меня в голове предостерег, что я совершаю ошибку. Сидя в такси, несущемся в Спиталфилдз в час ночи, когда Мартин даже не удосужился ответить ни на один мой звонок.
Потребовалось двадцать минут, чтобы добраться до бывшего склада У. Г. Миллера. Я испытала облегчение, не заметив рядом с домом Мартина ни полицейского авто, ни какой-либо иной «машины без опознавательных знаков». Рассчитавшись с водителем, я вышла из такси, ощущая нервную дрожь во всем теле. Трое мужчин с тщательно ухоженными бородками, выходя из бара по соседству, громко рассмеялись, чем здорово напугали меня.
Таксомотор укатил прочь, модное трио растворилось в темноте, и я осталась одна, шагая по брусчатке к бывшему складу. Рядом с ним росло дерево, которого я не замечала раньше, – худосочное, черное и ветвистое. Опершись ладонью о его ствол, я подняла голову, глядя на верхний этаж. Из одного из окон сочился слабый свет, признак жизни, придавший мне сил и мужества вновь позвонить Мартину.
На этот раз он ответил.
– Это я, – сказала я, стараясь ничем не выдать своего волнения. – Полиция… Они уже ушли?
– Ушли. Ты поговорила со своим приятелем-адвокатом?
– Да. Он оказался очень полезен. – Голос у меня дрожал, да и вообще, меня всю трясло от холода.
– Тогда поднимайся.
В ожидании лифта я разглядывала потолок атриума, отметив про себя, что он поднимается до самой крыши, словно выдолбленный в кирпичной кладке и металлоконструкциях. Двери лифта разошлись с лязгом, долетевшим до балок перекрытия; поначалу громкий, он постепенно превратился в едва слышное эхо.
Открывая мне дверь, Мартин держал в руке бокал с виски. Он залпом проглотил его, едва удостоив меня взглядом.
– Я должна была прийти. Мне очень жаль, – промямлила я, стараясь прочесть выражение его лица.
И тут же спохватилась: мне не за что извиняться.
– Я должен был позвонить сам, – сказал он, опуская стакан на стол. – Просто все это оказалось крайне утомительным. Полиция задержалась куда дольше, чем я рассчитывал.
В комнате было темно, и единственный скудный свет исходил от торшера в углу.
Мартин без устали расхаживал взад и вперед, словно большая кошка, и его ноги в одних носках бесшумно скользили по паркету.
– Она до сих пор не объявилась, – сказал он, вытирая рот тыльной стороной ладони.
– Чего от тебя хотела полиция?
– Подробностей о нашем вечере в понедельник. В котором часу я ушел домой. Когда пришел сюда. И может ли кто-либо подтвердить мое алиби на это время.
– Ты же знаешь, что каждый год пропадают без вести сто пятьдесят тысяч человек. Это – полпроцента от всего населения, – сказала я, пытаясь приободрить его.
– Пользовалась «Гуглом»? – отозвался он, и в голосе его прозвучало раздражение, которое мне совсем не понравилось.
– Я всего лишь хочу помочь, – произнесла я, напомнив себе, в каком напряжении он пребывает.
Мартин без сил опустился на софу и обхватил голову руками.
– Прости меня, – сказал он, поднимая голову и протягивая мне руку.
Я села рядом с ним на софу. Наши бедра соприкоснулись, но мне хотелось быть еще ближе к нему.
– Наш брак может распасться, иногда мне вообще кажется, что я разлюбил Донну, но это…
– Что ты им сказал? – негромко поинтересовалась я.
– Что ушел в час ночи. Через переднюю дверь. Не думаю, что она заперла ее за мной, потому что оставалась наверху.
Я вдруг обнаружила, что мне трудно сосредоточиться. Сейчас было не самое подходящее время, чтобы спрашивать его о том, почему он продолжал трахаться с Донной, если разлюбил ее. Кроме того, в его рассказе обнаружились явные нестыковки. Раньше он мне сказал, что ушел от Донны в полночь, а не в час ночи.
– Они даже спрашивали, откуда у меня взялся этот чертов порез на пальце.
Тот самый, который я заметила в устричном сарае.
– И что ты им сказал?
– Что упал с велосипеда.
– А это действительно так? – не унималась я.
– Да, – с раздражением отозвался он.
– Ну, так почему они обеспокоены ее исчезновением, если у нее есть привычка улетать за границу, гостить у подруг…
– Потому что никто не знает, где она. У нее есть аккаунт в «Инстаграме», которым она активно пользуется, размещая фотографии с вечеринок, снимки своих картин, но она не обновляла его с прошлого понедельника.
– Это еще ни о чем не говорит, – сочувственно заметила я.
– Завтра они собираются вновь обыскать ее дом. Теперь уже с привлечением специалистов. И собак, натасканных на поиск трупов.
– Это все сообщила тебе полиция?
Мы посмотрели друг на друга, прекрасно понимая, что они обнаружат. Его волосы в раковине, его семя на простынях. Я первой отвела глаза, пытаясь не думать о прочих, куда более мелких и интимных подробностях.
