– Полиция утверждает, что у Алекса есть алиби на ночь понедельника, тот последний вечер, когда Донну видели живой, – сказала я, испытывая извращенное наслаждение от ужаса сложившегося положения. – Но для того чтобы исключить Алекса из списка подозреваемых, они должны исходить из предположения, что с Донной что-то случилось именно в тот понедельник. А почему не во вторник или среду? Или в любой другой день после этого? Алекс уезжал куда-нибудь после того понедельника?
Мартин поднял голову.
– Я уверен в том, что во вторник и среду он был на конференции по технологии финансов. Я могу поспрашивать и разузнать подробнее.
Я кивнула.
– Есть и еще кое-что, – сказал он. – Я провел здесь уже две ночи после того, как Алекса допрашивала полиция, а он ни словом об этом не обмолвился. Тебе не кажется, что он что-то скрывает?
Я была в этом совсем не уверена.
– Не думаю, что он хотел бы обсудить за ужином свою интрижку с твоей женой.
Он взглянул на меня, а потом пожал плечами, соглашаясь.
– Я выгляжу полным идиотом. Получается, об этом знали все, кроме меня.
– Не думаю, что полиция считает, будто между Донной и Алексом было что-то серьезное, – сказала я.
– Слабое утешение.
Несколько мгновений мы оба хранили молчание.
– Как полиция вообще узнала об этом?
– Им рассказала подруга Донны. Но инспектор Дойл не пожелал вдаваться в подробности. Не исключено, что она – тот же самый человек, которого расспрашивал мой детектив. Едва ли она могла разоткровенничаться с Филом и умолчать об этом в полиции, учитывая, что Донна пропала без вести, а полиция просит всех, кто располагает хоть какими-нибудь сведениями, сообщать им об этом.
– А обвинения в домашнем насилии? – нервно осведомился он.
– Полагаю, об этом они узнали от сестры Донны.
– От Джеммы? – Он повысил голос. – Но ведь она практически не общалась с Донной. Они не были близки.
– Если верить инспектору Дойлу, она помогает полиции в расследовании.
Мартин поднялся и подошел к окну.
– Когда это началось? Она сказала им? Когда именно мой деловой партнер начал трахать мою жену?
– Да, я и сама хотела бы получить ответ на этот вопрос.
Я резко развернулась, чувствуя, как оборвалось сердце при звуках голоса у меня за спиной.
– Софи, – выдохнула я. – Я не слышала, как ты вошла.
– Да уж, – язвительно отозвалась она. – Тебе явно было не до этого.
На ней был спортивный костюм, а через плечо переброшена сумка на длинном ремне. Уверена, что в любой другой день ее можно было бы поместить на обложку книги или плакат, прославляющие здоровый образ жизни, но сейчас лицо ее было пепельным. В комнате воцарилась неловкая тишина. Мартин застыл у подлокотника дивана, словно подросток, которого застукали в тот момент, когда он вытаскивал пятифунтовую банкноту из кошелька матери.
– Я думал, ты играешь в теннис.
– Игру отменили. Я подумала, что должна вернуться к тебе, но, очевидно, ошиблась.
Голос у нее дрогнул, и мне было трудно не ощутить к ней симпатию.
– И что ты услышала? – медленно спросила я.
– Достаточно.
– Мне очень жаль, если ты ничего не знала.
– Я знала, – возразила она и распрямила плечи, словно пытаясь вернуть себе достоинство. – Во всяком случае, знала, в чем обвиняли Алекса. Как ты легко можешь представить, об этом полиция заговорила со мной в первую очередь. Досужие выдумки, разумеется.
Инспектор Дойл в своем quid pro quo даже не заикнулся о том, что беседовал с Софи, но потом я поняла, что в этом был смысл, учитывая, что именно Софи обеспечила Алексу алиби.
– Это не выдумки, Софи, – мягко сказала я.
Дверь была открыта, и я намеревалась воспользоваться представившейся возможностью и выудить у нее как можно больше сведений. Правоприменительная практика превращает вас в хищника. Найди слабое место и бей.
– Одна из моих следственных групп получила сведения об Алексе и Донне, когда мы готовили урегулирование финансового спора между супругами. Я решила, что Мартин заслуживает того, чтобы знать об этом.
– Теперь это называется семейным правом? – требовательно спросила она. Глаза ее сверкали, а прежнее дружелюбие улетучилось без следа. Но едва ли я могла винить ее за это.
Софи развернулась и взглянула на Мартина.
– Алекс все отрицает, – с абсолютной убежденностью заявила она. – А ты решай сам, кому верить, а кому нет.
На какой-то миг я восхитилась ею. Она защищала своего мужчину так же, как я взялась опекать Мартина.
– Но я прошу прощения за умолчание о том, что нас обоих допрашивала полиция, – размеренным тоном обратилась Софи к Мартину. – Мы не пытались обмануть тебя или поступить нечестно. Просто мы решили, что не станем усложнять и без того нелегкую ситуацию.
Мартин не выдержал и набросился на нее:
– Нелегкую? Это не мелкая оплошность на званом ужине, Софи. Полиция – полиция – утверждает, что у Алекса был роман с Донной. И если с ней что-нибудь случилось, это дает ему мотив.
– Дерьмо собачье! – бросила в ответ она. – Алекс сказал, что они были всего лишь друзьями. Да ты и сам не образец добродетели, не так ли?
Не знаю, что она имела в виду. В этот момент я, пожалуй, и не хотела ничего знать.
– Оскорблениями делу не поможешь. Быть может, нам просто нужно поделиться друг с другом тем, что нам известно о Донне, о том, чем она занималась на протяжении недели до исчезновения. Например, сколько длился ваш ужин с Алексом вечером в понедельник?
– А тебя, я смотрю, пушкой не прошибешь, – заметила Софи, качая головой. – Ты приходишь в мой дом, обвиняешь моего мужа в романе с одной из моих лучших подруг, а потом еще и намекаешь, что у него могло образоваться окно в ежедневнике, позволившее ему ускользнуть и убить ее.
Мне показалось, будто в уголке ее глаза блеснула слеза, но я не стала бы ручаться за это.
– Я понимаю, что тебе нелегко, но ведь мы все хотим выяснить, что же случилось с Донной.
– Тебе нет никакого дела до Донны, – заявила она, окинув выразительным взглядом меня и Мартина.
Она была права, разумеется, но останавливаться я не собиралась.
– Прошу тебя, Софи. Просто ответь на вопрос. Донна была твоей подругой.
Она опустила свою сумку на пол и присела на подлокотник дивана, набрала воздуха в легкие и выдохнула. Плечи ее поникли.
– Ну ладно, – сказала Софи и выдержала паузу. – Я встретила Алекса после работы, – начала она. – По понедельникам мы обычно выходим в город. Мы поужинали в «Локателли», вернулись домой около одиннадцати и еще немного посмотрели телевизор.
