Ан нет, не метафора, только к бабочкам этим прилагается еще огромная куча сомнений и проблем.
— На чем мы там остановились?
Лично я останавливаюсь на салате, ибо такого вкусного не ела никогда. Очень легкий, с тонкими ломтиками твердого сыра, маленькими сладковатыми помидорками, бальзамическим соусом и хрустящей смесью салата и базилика.
Игорю не удается добиться от меня продолжения разговора, поэтому мы молча едим. Сначала салаты, а затем и горячее, которое вообще не оставляет мыслей о чем-то, кроме нежного вкуса креветок в сочетании с легким лимонным соусом. Давно и редко мама делала потрясные креветки в рисом в сливках, на сковороде. Я обожала их, эти маленькие кусочки розового мяса. Конечно, таких огромных, какие принесли мне, я ни разу не пробовала. Наелась двумя, а еще две отдала Игорю, который, кстати, с удовольствием съел.
Все-таки иногда на него находит затмение и он становится нормальным. Даже каким-то заботливым или просто самим собой. И я начинаю думать, что мне бы хотелось иметь такого старшего брата. Несмотря на все отрицательные качества Игоря, которых, будем честны, вагон и маленькая тележка, он реально умеет решать все проблемы.
— Хочешь десерт? — спрашивает он, вырывая меня из раздумий.
Я даже не замечаю, что его рука вольготно расположилась на моей коленке и осторожно ее поглаживает кончиками пальцев. Черт, так приятно, что с трудом получается отстраниться.
— Нет, спасибо, я наелась.
И только я думаю, что сейчас мы поедем домой и я смогу спрятаться в норке и обо всем подумать, как Игорь говорит:
— Идем, потанцуем.
Чуть подальше, в окружении мягких диванов действительно есть площадка для танцев и уже развлекаются две или три пары. Меня вдруг охватывает настоящая паника.
— Я не умею!
Я даже не выпускном не танцевала в паре! И сейчас опозорюсь на весь ресторан. Тем более с ним!
— Умеешь, идем.
Игорь буквально силой вытаскивает меня на танцпол и прижимает к себе. Я чувствую оцепенение, но, увидев, что на меня никто не смотрит, расслабляюсь и даже начинаю получать удовольствие от плавных движений под неспешную музыку, от крепких объятий, окутывающего запаха сложного парфюма. Сердце гулко стучит в груди, и Крестовский наверняка это чувствует, но ему, кажется, хорошо. И я решаю в этот раз не дергаться, потому что после сумасшедшего дня вечер выходит уютный. С оговорками, но все же.
Время замедляется, пока мы танцуем, я рассматриваю зал и гостей. Игорь о чем-то задумался и не разговаривает. В один из моментов я вдруг натыкаюсь взглядом на ничем не примечательную парочку на одном из диванов. Красотка в красном платье и парень в черных брюках и черной же рубашке.
В красотке я узнаю Машу, девицу из клуба Сержа, а в парне — Принта. Он смотрит на меня, не отрываясь, и я не знаю, как прочитать этот взгляд. Но он мне не нравится, это совершенно точно. Как и эта встреча.
Я отстраняюсь от Игоря и смотрю в его темные, похожие на ночь, глаза.
— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я. — Зачем ты меня сюда привел? Добить? Ты ведь знал, что он здесь будет.
В глубине души я надеюсь, что Крестовский сейчас удивленно нахмурится, обернется, выругается и уведет меня прочь, но он и не собирается отрицать, что привел меня специально, чтобы увидеть Сашу с новой красоткой.
— Шишки набивать надо самому, — наконец говорит он, — но лучше, чтобы при этом кто-то страховал. Чтобы падать было не больно.
Я не знаю, что на это ответить. Иногда я не понимаю его. И себя не понимаю, себя даже чаще, потому что казалось бы — вот она, открытая книга, все мысли мне доступны, все чувства известны. Но все равно никак не разобраться.
— Уйдем? — спрашивает Игорь.
Я киваю. Когда мы проходим мимо Саши, он едва заметно кивает мне и тут же смеется над чем-то, что Маша говорит ему на ухо. Эта картина вызывает во мне горечь, но одновременно с этим облегчение. Я же все равно ему отказала, так хотя бы не буду мучиться, что обидела человека, спасшего меня своими песнями. В общем-то, распространенная ошибка — я куда серьезнее воспринимала наши отношения. Без каких-либо на то оснований.
Игорь расплачивается по счету и мы выходим на улицу. Стоит очень теплый приятный вечер, солнце уже клонится к закату. Не сговариваясь, идем гулять по широкой набережной. Ветер почти растрепал косу, и я ее расплетаю, чтобы не выглядеть неряшливо.
Думаем каждый о своем и удивительно, но в молчании нет никакой неловкости. Мне даже хорошо вот так идти рядом, рассматривать старые дома, людей, попадающихся на пути. Даже когда Игорь берет меня за руку, я не сопротивляюсь. Портить такой вечер у реки совсем не хочется.
И вдруг я слышу:
— Аня? Анечка! Анюта Калинина!
Женский голос кажется мне знакомым, я оборачиваюсь и вижу тетю Свету — мамину давнюю подругу. И хоть мы с тетей Светой в последний раз виделись еще до маминой смерти, ездили вместе в Санкт-Петербург, я жутко рада ее видеть!
Мы обнимаемся, а муж тети Светы и Игорь тактично стоят в нескольких шагах от нас.
— Как же ты выросла, Анечка! — Она осматривает меня. — И красавица какая, только посмотри! Володь, смотри, как Маринкина кнопка выросла!
— А я думала, вы в Америке живете, — говорю я.
— Ну да, мы и жили, вот вернулись три дня назад. Как же я переживала, что потеряла с вами связь! Анечка, как дела у мамы? Я до вас так и не дозвонилась, и на письма вы не отвечали…
Я напрягаюсь и инстинктивно отступаю на шаг в сторону Игоря. Потом тихо говорю, делая над собой усилие:
— Теть Свет, мама… умерла. Давно. И папа.
Последние слова получаются шепотом.
Они дружили с института, две красавицы-подружки. И вышли замуж почти одновременно, только ребенка тетя Света родила позже, я помню ее Павлика маленьким и забавным карапузом в синей коляске. Когда ему был годик, они переехали в штаты. Мама периодически созванивалась с тетей Светой, а после ее смерти контакты потерялись, и я даже не знала, помнят ли они еще нас.
Сейчас в глазах женщины блестят слезы, но она быстро их смахивает тыльной стороной ладони.
— Вот как… — Голос звучит глухо. — Не знала, Анютка, не знала. Ох, Маришка. Бедная ты моя.
Она вдруг крепко меня обнимает, и я понимаю, что еще чуть-чуть и разревусь. Это привет из прошлого, легкое дыхание счастливой и беззаботной жизни. Меня словно касается мир, в котором не было смерти близких мне людей, в котором мы были одной семьей, здоровой и счастливой.
Горло болит от подступающих слез.
— Муж твой? — спрашивает тетя Света, кивая на Игоря.
— Нет, — качаю головой, — это так… длинная история.
— Игорь, — представляется Крестовский.
— Светлана, а это Владимир. Очень приятно познакомиться. Анечка, нам бы поговорить. Расскажешь?
