Возвращается Марина с френч-прессом и маленькой коробочкой.
— Это от головы, примите одну на ночь. Хорошее средство. А это чай с чабрецом, он тоже успокаивает и расслабляет. Вам все понравилось? Если хотите, я принесу добавки.
— О, нет, спасибо! Это потрясающе вкусно, но я больше не могу!
— Ну ладно, — улыбается женщина. — Если хотите, спускайтесь к девяти на завтрак. Сегодня я привезла от мамы шикарное вишневое варенье и завтра буду делать вафли. Их лучше есть горячими.
— Я обязательно спущусь, спасибо большое.
— Отдыхайте и пейте чай. Я заберу посуду, когда вы уснете.
Она тихо закрывает за собой дверь как раз когда я заканчиваю с горячим и перехожу к десерту. Мне вдруг становится тяжело дышать от резко накативших эмоций. Чтобы успокоиться, я делаю несколько кругов по комнате и снова сажусь в кресло. Мне не хочется спать, потому что я проспала весь день. Едва таблетка начинает действовать, я убираю поднос с посудой на полку и ставлю на столик ноутбук. Чтобы ненароком не опрокинуть кружку с чаем на чужую технику, я оставляю кружку на полу.
Дома у нас был старенький компьютер с большим, неповоротливым экраном, но он сломался как раз пока папа болел. На новый денег не было, и я довольствовалась смартфоном. Такой быстрой и современной системы, конечно, не было даже в отеле, где иногда, в свободные часы, можно было посидеть за компом в тайм-кафе.
Полчаса уходит у меня на то, чтобы освоиться с техникой, а потом я нахожу пароль от вайфая и погружаюсь в интернет. Я читаю десятки статей о Крестовских, но не нахожу никаких упоминаний папы или мамы. Мы — призраки этого мира, информации о нас нет нигде. Жизнь Крестовских скрыта от посторонних глаз за забором элитного коттеджного поселка, но все же они — медийные личности. Я набредаю на аккаунт Кристины Крестовской в инстаграме и, к собственному неудовольствию, испытываю зависть. Не к красоте богатой наследницы, не к шикарной машине, подаренной на новый год и не к брендовой сумке, а к ее постам из путешествий. При виде лазурного моря я чувствую, как сжимается сердце. Как же я устала!
Какой невидимой нитью мой мир оказался связан с их миром, лишенным забот и проблем?
Я понимаю, что больше ни минуты не высижу перед экраном. Нужно ложиться, постараться если не уснуть, то хотя бы прийти в себя, потому что завтра будет еще сложнее. Мне предстоит решить, что делать дальше, а еще я твердо намерена выяснить, как оказалась в завещании Крестовского-старшего.
Мне кажется, что я не смогу уснуть, но, едва я падаю на мягкую и прохладную постель, тут же отключаюсь.
Глава третья
Мечты о свежих вафлях с вишневым вареньем разбиваются в прах. Утром, едва звенит будильник, зевая и морщась, я ползу в душ. Очень странно мыться прямо перед окном с видом на лес и тропинки. Я думаю, что стоит попросить повесить шторы и стараюсь закончить помывку как можно скорее.
На самом деле, часть меня надеялась, что все это сон и я проснусь в своей комнатушке на старой, шатающейся кровати. А потом, едва я выхожу из ванной, вдруг понимаю: будильник накануне не заводила.
Я так увлечена поиском часов, которые меня разбудили, что не замечаю женщину, сидящую в кресле возле столика. В изящной руке, увешанной тонкими золотыми браслетами, лежит смартфон.
— Это ищешь, милая? Собирайся, Игорь сказал, тебя нужно отвезти сначала в медицинский центр, а потом по магазинам и салонам. На самом деле, я жуть как рада, что ты вдруг появилась, потому что сегодня у него встреча с китайцами, а они дико невоспитанные и неаккуратные. У тебя пять минут.
Я открыв рот смотрю на эту красотку, блондинку в темно-синем коротком платье. У нее такие длинные ноги, что я, должно быть, смотрюсь рядом, как хоббит.
Она красивая, сексуальная, и каждая деталь в ее облике об этом буквально кричит: от стильных босоножек на высоченной танкетке до яркого вызывающего макияжа.
— Меня зовут Стася. Станислава, то есть. А ты, значит, Анна.
Она усмехается, наблюдая, как я заправляю постель.
— Ну, и давно ты с ним спишь?
Я давлюсь воздухом и кашляю.
— С кем? — Голос звучит сдавленно.
— С Игорем, естественно.
— Я с ним не сплю, с чего ты взяла?
— Тогда ты ведьма. Потому что Игорь не водил в свой дом даже любовниц, а тебя поселил в этой комнате и меня приставил. Чем ты его так зацепила?
— Не его. — Я вздыхаю. — А его отца.
Сначала я опасаюсь рассказывать Стасе об условиях завещания, а потом думаю — да какого черта?! Пусть Крестовский решает проблемы, а у меня их нет. Ну, за исключением того, что вся жизнь пошла кувырком.
Поэтому я рассказываю помощнице Крестовского о завещании и даже испытываю удовольствие, видя, как ее лицо удивленно вытягивается. И, разумеется, она задает логичный вопрос:
— Так ты сестра Игоря?
— Нет. — Я уверенно качаю головой. — Не сестра. Здесь что-то другое, но что именно
— я не знаю. И он не знает, поэтому бесится.
— О да, это в его духе. Ну ладно, пойдем.
Она внимательно смотрит на мой наряд и цокает языком.
— Понятно, почему он просил меня тебя приодеть. Милая, с таким видом тебя в этой семье заклюют.
— Да, уж ты-то наверняка знаешь. — Я не сдерживаюсь, в голосе звучит досада.
Я знаю, зачем начальники и бизнесмены берут в помощниц таких девушек и удивляюсь тому, как Стася легко предположила, что я любовница. По ее виду не скажешь, что на работу она ходит исключительно перебирать бумажки.
Мне думается, что надо отращивать зубы, как-то ставить на место тех, кто считает, что я не их круга, но, по сути, это действительно так.
— А что насчет тебя? — спрашиваю я. — Чем ты занимаешься у Крестовского?
Стася заразительно хохочет.
— Ой, да спроси уже прямо, ты как из института благородных девиц. Нет, я с ним не сплю. Хотя была бы не против. Но Игорь знает меня с детства, я дочка их семейного врача, поэтому для него это все равно что трахать сестренку.
Она делано морщится, но быстро возвращает ослепительную улыбку.
— Все, мы опаздываем, водитель уже ждет. Вернешься другим человеком, это я обещаю!
— А мне бы хотелось остаться тем же, — бормочу я, следуя за Станиславой.
В коридоре мы встречаем Игоря. Он явно собирается на работу, потому что уже надел штаны и рубашку, но все еще босой и взъерошенный. Я впервые вижу Крестовского, одетого не с иголочки, и почему-то внимательно его рассматриваю. Так он кажется живым, простым… хотя нет, простым не кажется ни разу, но хотя бы это свидетельствует о том, что он все-таки человек.
Его взгляд скользит сначала по мне, мимоходом, стремительно. А затем останавливается на Стасе, и я могу поклясться, что глаза Крестовского темнеют. Такого голоса, какой я слышу в следующий момент, не слышала даже вчера, когда он был зол.
