— Луреозы!
— Какие красивые! — в унисон восхитились близняшки, глядя на ярко-красные цветы, которые венчала голова мажордома.
Ну то есть она, конечно, их не венчала, а просто торчала из букета. Тьфу ты! Луреозы в хрустящей обертке закрывали Этиля от пояса по самый подбородок, отчего казалось, что у него отсутствует половина туловища, а голова растет из цветов. Но, кажется, меня куда-то не туда понесло. А все из-за Жужжена, по милости которого я растерялась, когда он вдруг ни с того ни с сего протянул мне букет с кислой миной и со словами:
— Это вам, мирэль Тонэ.
Кислая мина, к счастью, к цветам не прилагалась, осталась при дворецком. Зато в комплекте с луреозами, очень похожими на земные розы, если не считать роя блестящих песчинок, безмятежно паривших над бархатными лепестками, шла элегантная черная коробочка. Тоже бархатная и, к слову, весьма тяжелая.
— О-о-о, у мирэль Тонэ есть ухажер! Ухажер! Как принц у Русалочки! — восторженно воскликнула одна из близняшек.
Я не успела понять, которая, потому что в тот момент позади раздалось сухое и требовательное:
— Что здесь происходит? Этиль?
От неожиданности я чуть не выронила презент. Обернулась к его бриллиантовости, прежде краем глаза успев заметить, как недовольно скривилась физиономия дворецкого.
— А я этого и боялся. Теперь поклонники мирэль Тонэ будут осаждать ваш дом, мируар Демаре. Как будто нам мало журналистов, — закончил он ворчливо.
— От кого? — все в той же невозмутимо-властной манере потребовал объяснений Демаре, и я почувствовала себя преступницей на допросе в полицейском участке.
Прежде чем успела хоть что-то ответить, Алмазный король в два шага преодолел короткое, разделявшее нас расстояние и бесцеремонно выхватил торчащий из «миллиона алых роз» сложенный вдвое белоснежный листок.
Стоило Демаре оказаться рядом, как меня окутало ароматом дорогого одеколона с сигарной горчинкой. За то время, что мы не виделись, его величество успел не только побриться и покурить, но и переодеться в элегантный твидовый костюм-тройку, а также вооружиться кожаным портфелем с массивной застежкой, инкрустированной, понятное дело, магическим камнем. Голову короля украшала шляпа с узкими полями, гангстерская такая, а лицо (совершенно не украшала) мрачная гримаса.
Я вытянула шею и прочла вместе с похитителем личных записок:
Той, что лишила меня покоя и пленила мое сердце. Достойной всех луреоз и драгоценностей этого мира. Самой прекрасной драгоценности Эоны!
Подписи не было или, на крайний случай, какого-нибудь там вензелька, который бы намекнул, кто же этот таинственный воздыхатель. Пальцы Демаре дрогнули, и мне показалось, что вот сейчас он скомкает листок и брезгливо швырнет его под подошвы своих до блеска начищенных туфель. Но вместо этого он протянул мне бумажку и, переключившись на коробочку, распорядился:
— Откройте.
А вот это уже перебор, мируар, вы так не считаете?
— Мне кажется, или подарок предназначался не вам?
— Мне, вам — неважно. Я должен знать обо всем, что появляется в моем доме. Как и о том, кто и как сумел выяснить, что теперь вы живете со мной. Откройте, мирэль Тонэ, — в голос добавили стали.
Близняшки, затаив дыхание, следили за развитием событий.
Я нехотя повиновалась, раскрыла бархатный футляр и чуть не подавилась воздухом, когда попыталась проглотить уже готовое сорваться с губ восторженное «ах!». На подушечке из светлого атласа искрилось, мерцало, переливалось колье, достойное самой королевы. Крупные пронзительно-зеленые камни, изумруды — не иначе, в обрамлении россыпей прозрачных кристаллов. Голову даю на отсечение (Жужжена), это были бриллианты. Они сверкали так ярко, что я не без оснований начала опасаться: как бы глядя на них не ослепнуть.
— Папочка, а их ведь купили в твоем магазине, — сказала наблюдательная Кристин, указывая маленьким пальчиком на вышивку на атласе: алмаз в обрамлении золотых завихрюшек.
— Есть предположения, кто из вашего окружения настолько щедр, что вот так просто с утра пораньше расстается с целым состоянием ради… — Демаре осекся.
Наверное, хотел выдать нечто пренебрежительное в стиле: «ради какой-то там актриски», но потом вспомнил о том, что он мужчина как бы воспитанный. Вспомнил и замолк.
— Если бы были, я бы тут же отправила колье обратно. Я не принимаю такие дорогие подарки.
Хотя Селани наверняка принимала и с радостью, так что лучше не стоит быть такой радикальной.
Демаре издал глубокомысленное «хм», за которым последовало короткое:
— Разберемся. — После чего, позабыв и о драгоценностях, и о цветах, вернулся к ННИ — неотложному нянеинструктажу: — Девочки обедают в полдень. В четыре у них полдник. — Он покосился на настенные часы, на которых минутная стрелка только-только переползла за отметку двенадцать, а та, которая была короче, на ней задержалась. — Вам уже давно следовало быть в столовой.
— Давно — это три минуты назад? — захлопнув коробочку, уточнила я.
Но его мируарство не удостоил меня ответом, только взглядом, уколовшим, как та самая часовая стрелка. Повернулся к Жужжену и предупредил:
— Сегодня с нами ужинает Десмонд.
— Мирэль Лепаж тоже будет? — добавив в голос медовых ноток, чуть ли не кланяясь, спросил Жоплен.
— О мирэль Лепаж он не говорил.
— Папочка, а ты на работу? — дернула за штанину венценосного отца Аделин.
— Мы думали, ты и сегодня останешься дома, — подхватила Кристин.
Демаре опустился на корточки и приобнял девочек.
— Я бы с радостью, но не могу, — голос и взгляд мужчины заметно смягчились, и в его присутствии даже стало как-то теплее. — Сегодня у меня очень важная встреча с очень важными людьми.
Близняшки расстроенно завздыхали.
— Они у тебя все важные, — насуплено заметила Кристин.
— Обещаю вернуться домой пораньше. — Фернан поцеловал малышек в надутые щечки. — А вы продолжайте играть с няней. И заниматься, — снова удостоил меня своим тяжелым мируаровым взглядом, вмиг утратившим теплоту и ласковость. После чего, добавив в голос прохлады, проговорил: — Вы бы все-таки сменили юбку, мирэль Тонэ.
— Опять на мамину? — сверкнула глазами Кристин.
— Мирэль Тонэ осталась без дома и без одежды. Что вам всегда говорила бабушка?
— Что нужно помогать нуждающимся, — нехотя промямлила недовольная близняшка.
— Пусть берет, — великодушно разрешила Аделин.
Но ее сестру явно не волновали проблемы нуждающихся нянь. Девочка капризно топнула ногой и, вырвавшись из отцовских рук, помчалась в столовую.
— Возвращайся скорее, папочка, — в отличие от сестры, Аделин не спешила выходить из образа ангелочка. Поцеловала отца и помчалась следом за сестрой.
