– Уезжаете? – приличия ради спросил я, чтобы заполнить время, пока Софья вытаскивает нечто из своей сумки.
– Да, да, да, – подтвердила Задирайкина, – меня ждет увлекательнейшее путешествие. Я давно его запланировала. Надеюсь, Лена не обидится, что бросаю ее. И… вот!
В руках Софьи оказалось нечто, обтянутое разноцветной бумагой, перевязанное лентами.
– Держи, – сказала она, протягивая подарок Артемоне.
Та стояла молча. В ту же секунду Софья сделала быстрое движение руками, на Глаголеву упало плотное коричневое облако. Сначала я не понял, что произошло. Но через мгновение Артемона истошно завизжала. А мне стало ясно: это туча рыжих тараканов. Насекомые забегали по голове и шубе Глаголевой. Меня передернуло от отвращения.
Софья захохотала. Я опомнился, сдернул с Арти манто, безжалостно бросил его на тротуар и начал отряхивать несчастную. Артемона перестала кричать, теперь она тряслась то ли от ужаса, то ли от холода. Она надела вечернее платье-корсет, тело от шеи до груди было открыто, в театре плечи прикрывала кружевная накидка, которая сейчас свалилась.
– Вот и славно, – обрадовалась Софья, – отлично прямо.
Я удивился: почему баба, сделав гадость, не сбежала? И в ту же секунду понял: она задумала еще нечто совсем уж дурное. В один миг я схватил шубу, в которой копошились тараканы, повалил Артемону прямо в грязный снег, набросил ей на голову и тело доху, и тут же на мех выплеснулась какая-то жидкость. Я отскочил в сторону, но одна капля попала мне на тыльную сторону левой кисти. Сначала я ощутил холод, потом едва удержался от вопля. Мне показалось, что в руку вонзилось раскаленное шило.
Глава 17
– Тараканы? – повторил Борис, перевязывая мне утром руку.
– Да, – кивнул я, – очень много. Наверное, Софья их не один день собирала по соседям. Когда она убежала, я увидел в сугробе обычную стеклянную банку, завернутую в подарочную бумагу.
– Господи, – передернулся Борис, – ненавижу тараканов. Но их не надо брать в чужих квартирах. Насекомых на «Птичке» продают как еду.
Меня затошнило.
– Питаться тараканами! Кто на это способен?
– Ну, в Таиланде их жарят, как шашлык, – пояснил секретарь.
– Пожалуйста, не продолжайте, – взмолился я.
– Насекомых едят экзотические животные и птицы, – объяснил Борис. – Странно!
– Все весьма неприятно, – заметил я.
– Софья решила сделать гадость Артемоне, – забубнил Борис, – отсюда банка с э… рыжими тварями. Не хочу их называть, чтобы вас не нервировать. А потом она…
– Плеснула в Арти кислотой, – перебил я. – Не спрашивайте, почему я понял, что сейчас произойдет нечто совсем ужасное. В голове щелкнуло: насекомые неспроста, ой неспроста. Говорю сейчас долго, а в реальности размышления заняли секунды. Я повалил Артемону, укрыл ее шубой, на ней было длинное манто в пол. Но поскольку я догадался набросить его и на голову, ступни оказались снаружи. На жене гробовщика были кожаные высокие ботинки на каблуке, изящные, дорогие. Если на них и попали капли, то они повредили только их.
Борис убрал аптечку.
– Во времена моего детства дамы брали в театр туфли, переобувались в гардеробе. Теперь же это моветон, старческие заморочки. Нынче можно с нарядом со шлейфом носить кроссовки. И ботильоны с бюстье прямо визг моды. Лично мне элегантные туфельки на женских ножках нравятся больше, чем кеды.
– Согласен с вами, – кивнул я, – но вчера обувь, которая, на наш с вами взгляд, категорически не подходит к выходному наряду, спасла Артемону от тяжелейшей травмы.
Борис поставил передо мной омлет.
– Ну, жизнь-то ей сберегли вы, а не ботинки. Даме надо молиться за вас до конца своих дней.
Я взял вилку.
– Вы же знаете, я считаю себя агностиком. Согласен с профессором Томасом Хаксли, который в тысяча восемьсот семьдесят шестом году ввел в употребление термин агностицизм. По определению ученого, агностик – это человек, отказавшийся от связанной с Богом веры и убежденный, что первичное начало вещей неизвестно, так как не может быть познано. Другими словами, агностик считает, что существование или несуществование Бога доказать невозможно.
– Вера не требует доказательств, – заметил секретарь, – на то она и вера.
Я рассмеялся.
– Очень удобная позиция, когда что-то не можешь доказать. Но давайте не углубляться в философские дебри. Вернемся к работе. Софья иезуитски хитра. Облить в театре Артемону она не могла. Там слишком много народа. Акцию она определенно спланировала провести на улице. Задирайкина следила за жертвой. Помню, каким взглядом она смотрела на нас в буфете. Небось подозревала, что объект может уйти до конца спектакля. И мы на самом деле сбежали.
Я поморщился.
– Рука болит? – посочувствовал помощник.
– Ерунда, там маленькая ранка, – отмахнулся я.
– Зато очень глубокая, – заметил помощник. – Ешьте, Иван Павлович, ваш любимый омлет.
Я отложил приборы.
– Простите, Боря. Не сомневаюсь, омлет, как обычно, прекрасен, но аппетита нет.
Секретарь включил кофемашину.
– Это реакция на стресс.
– Скорей на тараканов, – уточнил я, – смешно, что взрослый мужчина по-детски реагирует на этих тварей.
Борис вынул из холодильника сливки.
– Вы не одиноки. Многие люди терпеть не могут насекомых.
– Мерзких тварей Софья неспроста принесла, – продолжил я, – зима на дворе, мороз, ну плеснет она кислотой в лицо. А вдруг не попадет? Тело же в манто укутано. Плотный мех, плюс основа, подкладка… Не протечет кислота на жертву. Если же Артемона сбросит шубу, то останется в легком платье. А как поступит дама, если по ее верхней одежде побегут тараканы? Мигом скинет шубейку, завизжит. И получит кислоту на свою голову в прямом смысле слова. Едкая жидкость сожжет шею, верхнюю часть рук, грудь, впитается в платье, получится компресс. И тогда площадь и глубина поражения сильно возрастут. Стащить мокрый наряд самой нелегко, а посторонние не помогут, побоятся руки сжечь.
Борис поставил передо мной очередную чашку кофе.
– Выпейте, Иван Павлович.
Я открыл сахарницу и продолжил рассказ:
– Софья убежала. Я крикнул Артемоне, чтобы ни в коем случае не шевелилась. Вытащил из багажника толстые перчатки, которые держу там на всякий случай, приподнял шубу, взял ее за края и отнес в сугроб. Потом поставил Артемону на ноги. И тут у нее зазвонил телефон, жену разыскивал Семен. Поскольку бедняга совсем не могла говорить, ее колотило в сильном ознобе, я ситуацию Семену кое-как объяснил. Тот крикнул: «Еду к театру». Я предложил: «Довезу вашу супругу до первой бензоколонки на Новой Риге, быстрее получится». Ну и все!
