Скелеты Ашфолла остаются на том месте, где они находились все последние 12 млн лет, и в летнее время музей доступен для посещения. Рабочие старательно сметают пепел с окаменелостей. Ворхис предпочитает именно такой подход.
Я спросила его о причине.
«Мне все время казалось, что я разрушаю местонахождение, – ответил он. – Оставаясь на своем месте, окаменелости способны донести до нас больше информации». Например, рассматривая расположение окаменелых останков животных, мы можем заметить, что они не соприкасаются друг с другом. Умерев от испуга, в панике, они жались бы друг к другу. Но они лежат по отдельности.
«Так, словно прикасаться друг к другу им было слишком больно», – заметил Ворхис.
Ашфолл – это снимок критического момента в эволюции лошадей. Среди пяти видов обнаруженных в пепле лошадей присутствуют три вида гиппарионов. У всех троих боковые пальцы проявлены сильнее, чем у более молодого лаэтолийского гиппариона. И эти пальцы явным образом функционировали. В грязи, окружающей пруд в Ашфолле, остались такие же следы гиппариона, как и в Лаэтоли.
«Вы видите именно то, что можно было ожидать, – сказал мне Ворхис. – Эти следы в точности подобны тем, которые оставляет неподкованная современная лошадь. За одним исключением: позади отпечатка основного копыта находятся отпечатки боковых пальцев».
И если посмотреть на анатомию ноги, видно, что оба боковых пальца обладают наборами связок.
Однако удивительно то, что в Ашфолле присутствуют также однопалые кони. Иными словами, Ашфолл запечатлел для нас тот момент, когда у лошадей возникло современное копыто: трехпалые и однопалые кони жили одновременно. Такой вот викторианский идеал эволюции. Явное наложение обоих вариантов в Ашфолле указывает на то, что эволюция нелинейна по своей природе – одно не всегда наследует другому, возможно и одновременное существование.
Еще более удивителен тот факт, что в этом месторождении рядом лежат однопалый конь плиогиппус (Pliohippus) и трехпалый конь, носящий то же самое научное имя. Однако трехпалый плиогиппус уже не пользовался боковыми пальцами.
Я спросила у Ворхиса о том, как он понял, что эти пальцы бесполезны.
«Если посмотреть на косточки в боковых пальцах [этих плиогиппусов], можно заметить, что они не соединены связками. То есть боковые пальцы в данном случае бесполезны, – ответил Ворхис. – И через не слишком-то большое число поколений они исчезнут полностью».
«В рамках одного и того же рода?» – спросила я.
«Одного и того же вида», – ответил он.
Я была потрясена. Один вид с двумя различными строениями ног. Неужели в данном случае разница столь же невелика, как между черным и каштановым цветом волос? Или, быть может, различие в количестве пальцев диктовало важную разницу в образе жизни отдельных животных? Равным ли успехом пользовались оба варианта? И если так, почему трехпалые кони полностью вымерли?
Возможно, Дарвин немало бы удивился, обнаружив вид, представители которого имеют два варианта строения ног, однако вполне возможно, что он был бы доволен. Разве может существовать лучшее доказательство справедливости его эволюционной теории? 12 млн лет назад, за 8 млн лет до того, как кобылка гиппариона вместе со своим жеребенком нос к носу столкнулась с австралопитеком афарским в Лаэтоли, в Северном полушарии, на другом краю света, возникла однопалая лошадь, медленно обгоняя с эволюционной точки зрения трехпалых лошадей.
Стоять над этим раскопом, видеть явное свидетельство того, что кони менялись, реагируя на изменения самой планеты, было чудесно, но и несколько странно. Я попыталась представить, что мог ощутить Дарвин, если бы ему было известно об этом месте или если бы он имел возможность посетить его. Такой визит мог бы подтвердить его теорию и даже несколько усовершенствовать. Возможно, он сумел бы понять, что эволюция – это не путь к «совершенству», не «прогрессивное направление», а мера приспособления. В некоторых ситуациях, разыгрывавшихся в то время на равнинах Северной Америки, трехпалые лошади обладали преимуществом. Но в других ситуациях это преимущество переходило к однопалым.
Итак, почему эволюция лошади в конечном итоге привела к использованию всего лишь одного пальца на ноге? Палеонтологи традиционно объясняли этот факт способностью однополой лошади быстрее бегать по открытым пространствам, спасаясь от хищников. Палеонтолог Кристина Дженис, специализирующаяся на эволюции лошадей, предположила, что одно копыто позволяло им проходить большее расстояние в поисках корма. Три пальца прекрасно работали в мире эоцена. В более сухом мире травянистых равнин, предоставлявших надежную опору ноге, бег на одном пальце сулил несомненные преимущества.
Я спросила у Ворхиса, могут ли у коней заново возникнуть три действующих пальца – скажем, если мир вновь вернется в состояние эоцена.
«Скорее всего, нет», – ответил он.
Об этом стоит подумать. Когда кони 56 млн лет назад начали свое существование, перед ними открывался широкий спектр эволюционных возможностей. Но как только животное становится на определенную тропу – начинает бегать на одном пальце, к примеру, – оно может стать настолько специализированным, что «вернуться обратно» ему уже не удастся.
Ворхис согласен с тем, что многие из фактов адаптации лошади в то время были связаны с распространением трав. Ко времени ашфоллского события травы приобрели способность к распространению своих семян с помощью животных. Некоторые семена трав снабжены крючочками на внешней оболочке, способными прицепиться к шкуре любого проходящего мимо животного, которое, не замечая того, привезет семена в такое место, где они смогут прорасти.
«Если вы пойдете по полю, заросшему высокой травой, и подцепите на носок какую-нибудь колючку, то сразу поймете, о чем я говорю, – пояснил Ворхис. – Существует такой вид ковыля, который в Америке называют “нитка с иголкой”
[110]. Его семена защищены оболочкой из кремнезема». У этой травы есть покрытая кремнием «игла», которая колется не хуже, чем швейная, и превосходно втыкается в шкуру животного или, если речь идет о людях, в одежду. Выковыривать эти иглы – одну за одной – из носков, ботинок и брюк можно целыми днями. В этом смысле и мы тоже – невольные участники поединка между растениями и животными.
В Ашфолле до триумфа однопалых лошадей было еще далеко. Палеонтолог Даррин Паньяк и его коллега Ник Фамосо, собрав статистику окаменелостей, определили, что 78 % найденных в Ашфолле костей принадлежали трехпалым лошадям и всего 22 % – однопалым
[111]. Судя по данной пропорции, будущее трехпалых лошадей не вызывало сомнений.
