– Но что именно тебе надо делать, чтобы я могла тебя слышать?
– Это может показаться немного странным, так что сначала пообещай, что не закричишь и не выкинешь ничего в этом же духе.
Я попыталась устремить на него испепеляющий взгляд.
– Неужели я произвожу впечатление человека, которого легко испугать?
– Нет, думаю, что нет, – рассмеялся он. – Ну хорошо. Все дело в том, что мой амулет должен находиться точно в том же физическом пространстве, как и твой. Посмотри – сейчас наши с тобой руки проделывают невозможное, но это и позволяет моему голосу звучать в твоей голове.
Я посмотрела в зеркало, чтобы увидеть отражение своей руки. Его плечо было рядом с моим, и казалось, что наши руки слились – ощущение такое, будто я пытаюсь, но не могу разглядеть их ясно. А еще на кончиках моих пальцев виднелась странная бледная полоска, и, согнув их, я увидела, что его длинная кисть окружает мою, куда меньшую.
Одновременно я снова осознала, что ощущаю странное, но приятное покалывание.
– Я чувствую в руке что-то вроде покалывания или мурашек. Это из-за тебя?
Его брови удивленно приподнялись:
– Значит, и у тебя есть это ощущение? Я полагал, что его испытываю только я. Всегда вздрагиваю, когда сквозь меня кто-то проходит.
Это становилось все чуднее и чуднее, но я была полна решимости сохранить невозмутимый вид.
– А это происходит часто?
– О да. Постоянно. Большую часть времени я хожу по улицам Лондона, а когда нет нужды сторониться, чтобы не сталкиваться с людьми, то к чему себя утруждать?
– Да, наверное, – согласилась я, почувствовав легкое головокружение. – Выходит, если ты от меня отойдешь, я перестану тебя слышать?
– Я совершенно уверен, что так и произойдет. Давай проверим.
С этими словами он отступил назад. Я по-прежнему видела его в зеркале, но он уже не стоял у самого моего плеча.
– Ну все, теперь попробуй что-нибудь сказать.
По его губам было видно, что он говорит, но я ничего не слышала. Я потрясла головой. В моем мозгу царило странное безмолвие, как будто из него изъяли важную часть. Я нахмурилась, и Кэллум тотчас вновь оказался рядом, на этот раз он сел слева от меня, протянув руку вперед, туда, где на столе лежала моя рука. В зеркале я увидела, как его длинные пальцы тянутся к моему локтю. Когда наши руки соприкоснулись, я снова ощутила покалывание и меня объяла умиротворенность.
– Все в порядке? Ты кажешься обеспокоенной.
– Нет, все хорошо, просто я пытаюсь во все это вникнуть.
– Но именно так это и работает. Ты можешь слышать меня, только когда я нахожусь прямо здесь.
Я кивнула и даже умудрилась беззаботно улыбнуться ему. Я была ошеломлена. Отчего-то у меня было такое чувство, будто я знаю его всю жизнь, и в то же время мне никак не удавалось унять бешеный стук моего сердца. Я не понимала, как это возможно, но, когда глядела в его глаза, то чувствовала, что все, все изменилось, и теперь уже ничто не станет для меня прежним. Никто еще не будил во мне таких чувств. Мы несколько минут смотрели друг на друга молча, затем он поднял руку, словно хотел погладить мои волосы. Я инстинктивно потянулась к нему и с изумлением ощутила легчайшее, нежнейшее из всех возможных прикосновений.
– Я чувствую, как ты прикасаешься ко мне, – прошептала я. – Как тебе это удается?
– Я… я не знаю. – Он поднял руку и недоуменно на нее посмотрел, затем осторожно снова протянул ко мне. – Должно быть, это потому, что у тебя есть амулет. Больше ни у кого из тех, с кем я сталкивался – ни у кого, – его нет. – Он колебался, потом коснулся меня опять. – Похоже, ты ощущаешь прикосновение только кончиков пальцев. Когда тебя касается моя рука, ты чувствуешь покалывание. – Он погладил мои длинные светлые волосы, и меня пробрала дрожь. Он тотчас же перестал.
– Прости, для тебя это явно слишком чудно.
– Вовсе нет, – призналась я, не смея встретиться с ним глазами. – Наверное, это самое приятное прикосновение из всех, которые я когда-либо испытывала. – Я почувствовала, что опять краснею, когда робко подняла голову, гадая, насколько у меня хватит храбрости. И решила рискнуть. – Тебе нет нужды останавливаться.
Его лицо просияло, и он снова протянул руку к моим волосам. Это ощущение было не сравнимо ни с чем, что я испытывала прежде: сочетание легких прикосновений с чем-то наподобие едва уловимых электрических разрядов. Какой-то части моего существа хотелось закрыть глаза и целиком отдаться этому чувству, но тогда я не смогла бы смотреть на отражение в зеркале, а я хотела видеть его постоянно, каждую минуту, и не желала пропустить ни одной.
– Ты чувствуешь прикосновение моих волос? – спросила я, вдруг осознав, что, возможно, сладостное ощущение испытываю только я.
Он скорчил гримасу:
– Немного. Я ощущаю легкое сопротивление, но у меня нет настоящего ощущения, что я касаюсь чего-то плотного.
– И тебе это ощущение кажется странным, неприятным? – Я посмотрела на его страдальческое лицо, и меня внезапно обуяли сомнения.
Но он неожиданно рассмеялся, перевел взгляд на меня, и в его голубых глазах появилась нежность.
– Вовсе нет. Просто этого совершенно недостаточно, ведь мне хочется одного – обнять и поцеловать тебя. А я не могу.
Я посмотрела на него в изумлении. Он продолжал с тревогой следить за глазами, ожидая моей реакции.
– Мне бы тоже очень этого хотелось, – призналась я, не отрывая взгляда от его лица.
– Правда? Несмотря на все это? – Он показал на зеркало и амулет.
– Я не могу понять всего этого и не знаю, кто ты, – призналась я, – но больше всего на свете мне хотелось бы узнать тебя получше.
Ох, мне не следовало этого говорить! Надежда, сиявшая на его лице, вдруг погасла, и он, понурив голову, опустил глаза в пол.
– Во мне нет ничего, что стоило бы знать, – с горечью прошептал он. – От меня уже ничего не осталось. И вообще, мне нет смысла здесь оставаться.
– Этого не может быть. Это просто не может быть правдой, – быстро проговорила я, стараясь облегчить его боль. Чего мне совершенно не хотелось, так это того, чтобы он решил уйти.
Было похоже, что внутри его идет нешуточная борьба. Несколько минут он сидел и молчал. Наконец, похоже, пришел к какому-то решению. Я бы не пережила, если бы он сейчас покинул меня и не вернулся. У меня только один выход: убедить его, что он должен остаться.
– Пожалуйста, подожди, просто дай мне кое-что сказать. – Я лихорадочно искала, что бы выдать ему, надеясь придумать какой-нибудь убедительный довод, который заставит его передумать и остаться. Но мне ничего не приходило в голову. Единственное, что можно сделать, решила я, это быть предельно честной. Он ждал, и по его лицу нельзя было прочесть ничего.
