Я уже почти провалилась в сон, когда почувствовала в руке покалывание, знакомое, но в то же время немного не такое, какое было привычно. Я попыталась сообразить, почему оно другое, и, стряхивая с себя сонливость, потянулась за зеркальцем, бормоча:
– Привет. Я тебя уже не ждала. Что ты здесь делаешь в такой поздний час?
Когда мои глаза приспособились к темноте, меня вдруг пробрала дрожь. Я быстро протянула руку и включила ночник. В зеркале отразилась сидящая за моей спиной совершенно незнакомая мне женщина.
Полностью проснувшись, я оторвала голову от подушки и села прямо.
– Кто вы? И что тут делаете? – прошипела я так громко, как только посмела. Но уже задавая эти вопросы, я поняла, что лицо ее мне до странности знакомо. Его черты были более округлы, чем у Кэллума, но линия носа очень похожа, а длинные густые волосы точно такого типа, как и у него. Передо мной была Кэтрин.
– Значит, ты Алекс. – Это не показалось приветствием или вопросом, это просто утверждение. Ее голос звучал сдержанно, и в нем не было и тени эмоций.
Я выпрямилась еще больше и попыталась убрать из своего тона настороженность:
– Да. И я тоже знаю, кто ты.
Я попробовала окинуть ее взглядом с головы до ног, насколько мне это позволяло маленькое зеркальце. Она была изящна, миниатюрна и, как и Кэллум, одета в старомодный плащ. У нее красивая тонкая шея и горделивая манера держаться. Было очевидно, что красота у этого семейства в генах, потому что она была бесподобна. Ее светло-каштановые волосы рассыпаны по плечам, а в глазах таились такие же золотые искорки, как и у ее брата. Но глаза у нее были не голубые, а ярко-зеленые, и они блестели в свете лампы.
Несмотря на изящество ее форм, от нее исходило чувство всепоглощающей печали. Линия губ, поникшие плечи, взгляд – она была воплощением изумительно красивых отчаяния и тоски.
– Нам надо поговорить. Боюсь, ты ввязалась в то, чего не понимаешь. – Ее голос звучал напряженно, словно ей трудно было выдавливать из себя слова.
Я была настороже. Кэллум явно не питал особо теплых чувств к своей сестре, поэтому я не хотела делать ничего, что могло бы его огорчить, но я также не могла и игнорировать ее.
Я отбросила волосы, упавшие мне на лицо, и застегнула пижаму, стараясь выглядеть так, словно держу ситуацию под полным контролем. И улыбнулась ей так приветливо, как только могла.
– Что ж, я рада с тобой познакомиться. Кэллум часто о тебе говорит.
– В самом деле. – И опять это было не вопросом, а просто утверждением, констатацией факта. Даже если не вспоминать, что Кэллум рассказывал мне о ней, я начинала испытывать к Кэтрин непрязнь.
– Да, он очень много поведал мне о вас всех и о том, почему вы… стали такими. – Я ухитрилась говорить спокойно и дружелюбно. – Он знает, что ты здесь?
Внезапно она коротко рассмеялась.
– Это вряд ли. Он никому не рассказывает, где тебя можно найти.
– Тогда как же ты меня нашла?
– Он не так хитер, как воображает, – ответила она, хотя и не улыбаясь по-настоящему, но все же немного оживившись. – За ним легко было проследить, а потом, когда я подошла ближе, я, разумеется, почувствовала притяжение твоего амулета, и ты была единственной, у кого вокруг головы не оказалось ауры. Так что тебя было легче легкого опознать.
Я вдруг поняла, что она наверняка бродила по нашему дому среди моих беззащитных родных. Я попыталась ничем не выдать своего ужаса и невозмутимо сказала:
– Надеюсь, тебе не было нужды собрать слишком много нектара.
Она фыркнула.
– Здесь не очень-то много радости, так что это не особенно… сытно. – Ее слова удивили меня – мне наш дом никогда не казался несчастливым. Но тут я вспомнила, что вечером делали члены моей семьи: Джош повторял материал по самым нелюбимым предметам, а документальный фильм, который смотрели родители, был о Второй мировой войне. Мысленно я вздохнула с облегчением – мне совсем не хотелось, чтобы у Кэтрин возникло желание проводить время в кругу моей семьи.
– Да, возможно, здесь ты не сможешь найти то, что нужно. Быть может, тебе повезет больше в пабе, который находится в конце улицы.
– Сейчас это неважно, – пробормотала она, затем замолчала. Было очевидно, предстоящий разговор будет трудным.
– Что ж, Кэтрин, это замечательно, что я наконец-то с тобой познакомилась. – Я сердечно ей улыбнулась. – Ты сказала, тебе надо поговорить со мной? Боюсь, сейчас я могу разговаривать только шепотом, иначе перебужу весь дом. Может быть, ты захочешь встретиться завтра, когда нам будет удобно?
Если подождать до завтра, я смогу позвать Кэллума и выяснить у него, как именно, черт возьми, мне следует строить отношения с его сестрой. Задавая ей свой вопрос, я мысленно скрестила пальцы.
– Это невозможно. К тому времени Кэллум вернется, а мне надо поговорить с тобой, пока его нет, иначе… – Она снова замолчала и уставилась в пространство.
– Иначе что? – спросила я. – Разве что-то идет не так?
– Не так? – вскричала она так громко, что я вздрогнула. – Как что-то вообще может пойти не так, когда Зависший связывается с живой девушкой, под завязку набитой свежих приятных воспоминаний и мыслей? Что здесь может быть не так?
Я добавила к своему мысленному портрету Кэтрин злую саркастичность и неумение держать себя в руках.
Я попыталась и дальше говорить все так же спокойно и дружелюбно.
– Извини, – тем же спокойным тоном ответила я, – я явно сказала что-то не то. Почему бы тебе просто не признаться, что тебя беспокоит? – Похоже, в ней шла какая-то внутренняя борьба. Наконец она вздохнула.
– Ты задавала себе вопрос, почему он проявляет к тебе интерес? – Спрашивая, она посмотрела мне прямо в глаза.
Я была не уверена, что понимаю, к чему она клонит, и решила, лучше будет напустить туману.
– Поначалу это, как я полагаю, было любопытство. А теперь… почему один человек вообще увлекается другим?
– Значит, ты не находишь, что в этой внезапной привязанности, которую брат, как он утверждает, испытывает к тебе, есть нечто странное?
Я хотела сказать ей, чтобы она не лезла в чужие дела, но, если я ее рассержу, это делу не поможет, к тому же она явно жаждала мне что-то рассказать.
– Я понимаю, мы с Кэллумом знакомы не очень долго, и понимаю, наше сближение было очень… быстрым. Но такое случается не так уж редко. – Я пожала плечами и посмотрела прямо в ее неподвижные глаза. – Мы испытываем друг к другу очень сильные чувства.
Она покачала головой, и впервые я заметила на ее лице едва заметную натянутую улыбку.
– Похоже, на этот раз у него получилось крепко тебя заарканить, не так ли?
– Что ты хочешь сказать этим своим «на этот раз»?
– Ой, да брось! Ты кажешься сообразительной девушкой. Неужели ты воображаешь, будто амулет оказался в реке просто так? Что ты случайно явилась в собор? Что тебе удалось стать любовью всей его жизни за такой короткий срок? Подумай об этом!
