Афтершок приподнял ногу и топнул – с силой. По бетону к лестнице зазмеилась трещина. Грунт под ступенями разошелся, в земле открылся глубокий разлом. Лестница просела. Пешеходный мост угрожающе накренился. Ингрид вскочила на ноги за миг до того, как болты, на которых держались металлические конструкции, вырвало из бетона, и мост развалился – половина начала сползать в созданную Афтершоком пропасть, остальное повалилось на рельсы. В последний момент Ингрид успела перескочить с остатков мостика на платформу, перекатилась и приземлилась на четвереньки у вагона Лероя.
– Уже лучше, – язвительно бросила Отмороженная, картинно выгнув бедро.
У Новы потемнело в глазах. Она подняла винтовку и направила ствол на Афтершока. Но не успела прицелиться, как точно между ними возникла чья-то фигура.
Она опустила ружье. Между ней и Отступником стояла Ингрид, к Нове спиной. Одну руку она завела за спину и помахала пальцами, делая Нове знак: уходи.
Девушка вспыхнула – возмутительно, ее прогоняют, как непослушного ребенка.
Впрочем, она возмутилась бы куда сильнее, если бы не понимала, что Ингрид вообще-то права. Она была небрежна и чуть не выдала себя, а что она собирается делать с винтовкой и горстью дротиков? Без яда такой выстрел серьезного вреда не причинит – так, комариный укус.
– Советую быть осторожнее, – скрипучий голос Фобии звучал, как всегда, невозмутимо. – Это старые туннели и опоры тоже старые. Вы, надеюсь, не желаете быть заживо погребенными? (Он поднял косу и описал над головой круг.) Я, в общем-то, не возражаю, просто сомневаюсь, что вы задумали именно это, когда пришли и нарушили наш покой.
Поскольку Ингрид продолжала блокировать ей обзор, Нова снова присела между стеной и вагоном. Не выпуская из одной руки винтовку, она другой рукой нащупала металлические ступеньки и проворно вскарабкалась на крышу вагона. Она легла на живот и медленно поползла вперед, пока не увидела под собой платформу.
– По-моему, Фобия хотел сказать, – вступила в разговор Ингрид. Между пальцами у нее пробегали синие искры, – что иногда дешевый выпендреж может иметь неприятные последствия.
Отмороженная усмехнулась.
– Не знаю, не знаю.
Из дальнего туннеля раздались истеричные возгласы. Нова, упершись ладонью о крышку вагона, высунула голову чуть дальше. Вначале панические крики Хани звучали неразборчиво, но по мере ее приближения можно было различить слова.
– Верни! Верни немедленно! Ты сам не ведаешь, что творишь!
Секунду спустя из-под навеса туннеля появился Горгулья, неся перед собой два десятка ульев разных размеров и форм. Вокруг него роились рассерженные насекомые – черной жужжащей массой они облепили торс великана, но тот стал неуязвим, превратив все тело в камень.
Его торопливо догоняла Хани, в бледно-розовом халатике, на голове бигуди.
– Тебе не понять, сколько труда в них вложено, ходячий ты булыжник!
Поскольку Горгулья по-прежнему не обращал на эти крики внимания, Хани перешла на бег и, догнав его, повисла на могучей ручище. Длинными белыми ногами она нещадно колотила его по боку – без малейшего эффекта.
Обозленный Горгулья тряхнул рукой, и Хани отлетела в сторону. Пролетев полплатформы, она упала на груду продуктов и ударилась плечом о металлический стеллаж. Кажется, от боли она на миг отключилась, но когда снова открыла глаза, в них полыхала ненависть.
Горгулья подошел к Отмороженной. Та не на шутку напряглась при виде тучи ос и особенно шершней: некоторые, особенно крупные, были размером с большой палец Новы, а их укус причинял дикую боль, как ожог раскаленной кочергой.
Отмороженная ткнула пальцем в Хани.
– Отзови их, – потребовала она, пытаясь перекричать жужжание, – Сделай, чтобы он убрались, или это будет расценено как нападение на Отступника при исполнении, да еще и с применением сверхспособностей.
Хани с трудом села.
– Отзову, как только он поставит ульи на место, туда, откуда взял!
– На место? – с интересом переспросила Отмороженная и обернулась в Горгулье. – Где ты их нашел?
– У нее там комната, в нескольких сотнях футов отсюда. Типа старого чулана. А там полно этого всего.
– Хм, В случае с Одаренной, имеющей власть над пчелами, – Отмороженная наклонила голову, – думаю, что это можно квалифицировать, как хранение смертельного оружия.
Хани испустила крик отчаяния.
– Это мои дети! А вы отнимаете их дома – дома, по праву принадлежащие им!
– Я требую, чтобы ты отозвала своих деток прочь, и сейчас же, – парировала Отмороженная. – А не то твоим следующим домом будет камера в спецтюрьме Отступников.
Хани уставилась на нее (Нова заметила, как она дрожит), потом сверкнула глазами так, что, казалось, воздух над платформой и путями загудел от напряжения – хотя, возможно, это было жужжание пчел, продолжавших атаковать непробиваемую шкуру Горгульи.
Нова могла сказать по лицу Хани, что соблазн борется в ней с сомнением.
Да, она не смогла одолеть Горгулью, зато Отмороженная была уязвимой мишенью для ее смертоносных ос. Нова не могла не согласиться – приятно было бы взглянуть, как Отмороженная корчится от уколов сотен ядовитых жал.
Да только удовольствие было бы недолгим: Горгулья в один миг схватил бы Хани и либо убил ее на месте, либо арестовал.
Дело того не стоило – и Хани, кажется, тоже это поняла. Выпрямившись во весь рост среди битых банок и мятых коробок, она расправила плечи и взмахнула рукой.
Насекомые, как единое целое, разом поднялись в воздух и, развернувшись, устремились в туннель.
Дождавшись, пока они скроются, Отмороженная кивнула Горгулье.
– Уничтожь это.
Нова ахнула, но этого никто не услышал, так оглушительно завизжала Хани.
Побросав ульи на землю, Горгулья принялся методично крушить их массивными каменными ножищами.
В криках Хани сначала слышался гнев, потом отчаяние. Заламывая руки, она беспомощно смотрела, как разрушают ульи – многие пчелы и трутни даже не успели из них вылететь. Ее тело сотрясали рыдания. Хрупкие, как бумага, ошметки стен летели во все стороны. Трупики насекомых и оторванные пчелиные крылья ковром усеяли цементный пол.
Все это время Горгулья не переставая улыбался. Это была жестокая улыбка ребенка, попробовавшего с хрустом давить ногой жуков и нашедшего в этом садистское удовольствие.
Нова все сильней сжимала зубы, пока не заныли челюсти. Она переводила взгляд с Хани на Ингрид, с Цианида на Фобию, но ни один из них не шевельнулся, чтобы остановить Горгулью.
Любая такая попытка была бы расценена как нападение на Отступника и послужила бы поводом для задержания. Приняв много лет назад предложение Цианида, Отступники ясно дали понять, что больше Анархистам ничего не сойдет с рук.
