– …О, да что ты говоришь?..
– То и говорю.
– …Тогда зачем месяцами втайне тренироваться с Наив, только чтобы…
Кто-то постучал в дверь. Мия встала с кровати и пересекла комнату. По другую сторону двери ждал Трик, его дреды свешивались на лицо. При виде юноши сердце Мии забилось чуть быстрее. Чертовы бабочки вернулись. Она стиснула зубы, поймала их голыми руками и оторвала им крылышки. Убивая одну за другой.
– Доброй перемены вам, дон Трик.
– И тебе, Бледная Дочь.
Она посмотрела на рубашку юноши. На его груди была прикреплена простая брошь – скрипичный ключ, вырезанный из отшлифованного железного дерева. Ее вручил лично Солис в конце турнира; доказательство, что Трик стал победителем Зала Песен.
– Поздравляю, – сказала Мия.
Юноша кивнул. Закусил губу.
– Можно войти?
Мия оглядела коридор и, не увидев других аколитов, шагнула в сторону. Для насекомых без крыльев эти бабочки все равно создавали слишком много возни.
– Хочешь выпить? – спросила Мия, поворачиваясь к украденному золотому вину.
– Нет. Я ненадолго.
Она услышала странные нотки в его голосе. Повернулась и взглянула на Трика. Ореховые глаза были твердыми, как камень. Плечи напряженными, как у человека, готовящегося к атаке.
– Ты позволила мне выиграть, – сказал он.
– Нет, – Мия покачала головой. – Я боролась изо всех сил.
– Но при этом заставила меня бороться сильнее.
Она пожала плечами.
– Я знала, что в ином случае ты бы поддался.
– Думаешь, ты так хорошо меня знаешь?
– Я знаю, какие чувства ты ко мне испытываешь.
– Неужели? И какие же?
Мия потупила взгляд и провела рукой по волосам. Всматриваясь в тени у своих ног. Правда лежала прямо у нее на виду. Она подняла взгляд на Трика, не в силах произнести ее вслух. Надеясь, что он все равно ее услышал.
Юноша покачал головой. Взгляд оставался твердым. Голос – еще тверже.
– Ты знала, какую реакцию у меня вызовет это слово. Ты знаешь, что оно значит.
– Прости, – Мия вздохнула. – Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать, что я не говорила это всерьез. Но мне нужно было тебя разозлить. Я догадывалась, что в противном случае ты дашь мне выиграть. Я по-прежнему могу стать победительницей Зала Истин. Мне не нужна победа в Песнях.
– А мне не нужна твоя гребаная жалость, Мия.
– Зубы Пасти, дело не в жалости! Здесь достаточно места для нас обоих. Ты окончил зал с лучшим результатом и практически гарантированно станешь Клинком. Теперь ты на шаг ближе к тому, чтобы сплясать на могиле своего деда. Мы дали клятву, что позаботимся о том, чтобы наши возмездия свершились, помнишь? Я желаю тебе лучшего, разве ты не видишь?
– И поэтому играешь со мной, как с ребенком? Выворачиваешь меня наизнанку и отправляешь вслепую? – Трик покачал головой. – Это Аалея тебя научила, не так ли? Маленькая Мия Корвере. Волк в вороньих перьях. Ты всех обдурила. Меня, Диамо, Джессамину. Кто еще танцует под твою дудку и даже не подозревает об этом? Кого еще ты убьешь на своем пути?
– Четыре Дочери, Трик, это тебе не чертов…
– Чертов детский сад! Я знаю! Ты говорила мне это тысячу гребаных раз, Мия!
– И сколько еще мне надо это повторить, прежде чем до тебя дойдет?
– Больше никогда.
Слова ударили ее, как щит в челюсть. Хотя после она будет это отрицать, услышав их, Мия даже вздрогнула.
– С нашей стороны было глупо позволить этому зайти так далеко. Слышишь меня, Мия? – Трик указал на нее. Затем на себя. – Ты и я? Больше. Никогда.
– Трик, я…
Он ушел, хлопнув дверью.
Мия смотрела на свои пустые ладони. Обвинения Трика эхом звучали в ушах.
Она представила лицо Диамо. Боль в его глазах, когда он молил пощадить ему жизнь. Но он этого заслуживал, не так ли? За Лотти?
Его крики раскатывались в ее голове и переплетались с криками мужчин, которых Мия убила на ступеньках в Гранд Базилику. Которых разбросала по Философскому Камню, как рваные мокрые клочья. Оркестр воплей, и Мия – багровый маэстро. Окровавленные руки покачиваются в воздухе.
Шаги Трика затихли в коридоре.
Мия стояла в темноте.
Плечи сутулые.
Голова поникшая.
Одна.
– …Это к лучшему, Мия…
И в то же время никогда не одна.
– …Это к лучшему…
Глава 30
Благосклонности
Пять перемен до того, как станет слишком поздно разгадывать загадку Паукогубицы.
Как ее лучшая надежда на посвящение развеется, словно дым.
Как все, ради чего она работала, станет пеплом.
Всего.
Пять.
Перемен.
После турнира по песням Мия едва ли спала и почти не ела. Утыкаясь носом в учебник за учебником, она чувствовала, что ответ находится на расстоянии вытянутой руки, но затем он просачивался из ее хватки, как песок сквозь пальцы.
В Церкви разразилась воровская война без правил, аколиты изо всех сил пытались сбросить Эш с вершины рейтинга Маузера. Счет баллам велся теперь в Небесном алтаре, а не в Зале Карманов, чтобы все знали, какие у кого успехи.
Тишь занимал второе место, отставая на добрых восемьдесят баллов. Джессамина отставала от него на двадцать. Первое место казалось практически недостижимым – факт, о котором Эш громко всем напоминала за трапезами просто на тот случай, если они еще на что-то надеялись. В спальни вламывались, карманы обчищали, с виду невинные столкновения в коридорах заканчивались тем, что по четыре-пять предметов меняли хозяев. После того как Эшлин украла очки прямо с головы летописца Элиуса, пока он дремал за столом
[90], он подал официальную жалобу Достопочтенной Матери, и предмет № 5 из списка шахида Маузера
Книга из читальни (украденная, а не взятая на прочтение, умники) – 6 баллов
