Меркурио…
Что он сделает?
Что он скажет?
В ее замочную скважину вставили ключ. Мия даже не потянулась к стилету. Кто бы это ни был, ей все равно. Поудобнее перехватив сигариллу губами, она уставилась в потолок, наблюдая за извивающимися тенями.
Тихие шаги. Стук трости по холодному камню.
У изножья кровати возник горбатый и усталый силуэт.
– Пойдем домой, вороненок.
Она посмотрела на старика. В глазах – слезы.
О Дочери, как же она тогда себя ненавидела…
– Да, шахид.
Покидая школу, Мия почти ничего с собой не забирала – только самое ценное. Клинок из могильной кости. Брошь из железного дерева, ради которой она столько трудилась. Крепко связанный непромокаемый мешок с книгами и забрызганным кровью ежедневником Лотти. Больше через Кровавую Тропу ничего не пройдет. Больше она ничего не может взять.
Наив проводила Мию и старика по спиральной лестнице к комнате вещателя, но во владения Адоная заходить отказалась.
– Поразмысли обо всем пару перемен, – сказала Наив с порога. – Время залечит раны. Наив будет рада ее возвращению. Наив может замолвить за нее словечко перед Матерью Друзиллой, пока ее не будет. Она может сопровождать Наив в караванах в Последнюю Надежду. Это хорошая страна. Хорошая жизнь. Наверное, не совсем та, которой она хотела… – женщина посмотрела на комнату и вещателя внутри, – …но в жизни редко так бывает.
Мия кивнула. Сжала ее руку.
– Спасибо тебе, Наив.
Они шагнули в комнату Адоная. В воздухе висел густой запах крови. Вещатель сидел у бассейна, весь испачканный в крови. Он даже поклонился Меркурио, не переставая смотреть в пол.
Старик выглядел более усталым, чем когда-либо. Спуск по лестнице прошел медленно и мучительно, его трость отбивала в такт каждому шагу. Вряд ли он ожидал, что когда-нибудь снова пройдет этим путем, предполагала Мия. Вряд ли думал, что вернется сюда, чтобы забрать ее – свою лучшую, неудавшуюся ученицу – в Годсгрейв с позором. Но, по-видимому, Достопочтенная Мать сказала Меркурио, что Мии лучше не присутствовать на посвящении. Паукогубица пришла в ярость, что ее фаворитку исключили. Но у лорда Кассия не было времени на слабости или слабаков, и вскоре он прибудет в гору, чтобы помазать остальных своей кровью. Мия же вернется с шахидом в Годсгрейв и хорошенько обдумает свое будущее. Она может вернуться в гору и всю жизнь прослужить Десницей. Или же решить, что жизнь в позоре неприемлема, и взять дело в свои руки.
Друзилла четко дала понять, какой ответ она предпочтет услышать.
И Мие так и не удалось попрощаться с Триком…
– Пошли, вороненок, – вздохнул Меркурио. – Всегда терпеть не мог эти гребаные бассейны. Чем раньше войдем, тем быстрее выйдем.
– Подождите! – раздался крик.
Мия обернулась, сердце подскочило от мысли, что, возможно, он сам пришел с ней попрощаться. Но вместо Трика по коридору бежала Эшлин. В груди Мии смешались разочарование и радость. Эш закинула руки ей на плечи и крепко сжала подругу, Мия изо всех сил обняла ее в ответ.
– Что, хотела уйти, не попрощавшись? – требовательно поинтересовалась Эш.
– Я вернусь, – ответила Мия. – Через пару-тройку перемен.
Эш со знающим видом посмотрела на мешок Мии, на пожитки внутри. Но ничего не сказала.
– Ты кажешься мне знакомой, – сказал Меркурио. – Как тебя зовут, барышня?
– Эшлин, – ответила девушка. – Эшлин Ярнхайм.
– Дочка Торвара? И как там этот старый ублюдок?
– Так же, как и раньше. Полуслепой. Изувеченный. Искалеченный.
– Он будет тобой гордиться, Эш, – сказала Мия. – Ты преуспела там, где другие потерпели неудачу.
– Ты не потерпела неудачу, Корвере, – яростно ответила Эшлин. – Даже не смей так думать.
Мия грустно улыбнулась.
– Ну конечно.
– Я серьезно, – Эш сжала ее руку. – Тебе всегда было здесь не место, Мия. Ты заслуживаешь лучшего.
Улыбка сошла с лица Мии. В глазах вспыхнуло недоумение. Меркурио нетерпеливо проворчал:
– Пошли, хватит этой сентиментальной херни. Пора домой.
Эш хмуро покосилась на старика. Неуверенно взглянула на Мию. Сделала глубокий вдох, будто перед прыжком в темные воды. А затем медленно подалась вперед, взяла лицо Мии в ладони и ласково поцеловала в губы.
Поцелуй длился на секунду дольше, чем требовалось. Или же недостаточно долго? Теплый, мягкий и сладкий, как мед. Прежде чем Мия смогла решить, все закончилось. Эш отстранилась и сжала ее руку. В ее глазах горел миллион несказанных слов. На языке Мии – еще миллион.
– …Попрощаешься за меня с Триком? – наконец спросила она.
Лицо Эш помрачнело. Она вздохнула. Медленно кивнула.
– Да. Обещаю.
Мия отпустила руку подруги. Посмотрела на стены вокруг. На глифы и кровь. Гадая, видит ли она их в последний раз. Глянула на Адоная, Меркурио, Эш. И, глубоко вдохнув, шагнула в бассейн.
Алая кровь сомкнулась над головой.
Мия закрыла глаза.
И скользнула вниз.
Эшлин стояла во тьме целую вечность. Девушка провела пальцами по губам, думая обо всем, что могло бы быть. Наблюдая за Адонаем, который, в свою очередь, наблюдал за кровью. За этой красотой недавнего самоубийства, прячущейся здесь во мраке. За пауком в центре алой паутины, чувствующим малейшие вибрации своих нитей.
– Великий вещатель, когда прибудет Лорд Клинков? – спросила Эшлин.
Адонай моргнул. Оторвался от созерцания алого бассейна, словно удивленный, что она по-прежнему здесь.
– Когда прибудет, маленький аколит, – ответил он.
Эш улыбнулась, низко, размашисто поклонилась и вышла из комнаты. Затем вскарабкалась по спиральной лестнице, спрятав большие пальцы за пояс и пожевывая кончик косички. Когда колокола отбили два часа, девушка выругалась и ускорила шаг. Быстро поднялась к сердцу горы, добравшись до самого выступа Небесного алтаря.
В зале прибрали и все подготовили для банкета в честь посвящения. На кухне шумно суетились, но в самом алтаре никого не было. Никого, кроме одинокого силуэта, прячущегося в тени, облокотившись на перила и глядя в темноту.
– Как оно, Трикки?
Юноша обернулся, кивнул в знак приветствия. Затем снова посмотрел на качающуюся пустыню внизу. На бесконечную, прекрасную ночь.
– Никогда не устану от этого вида, – выдохнул он.
– Да, выглядит зрелищно, – согласилась Эш, облокачиваясь на перила рядом с ним.
– Оз сказал, что ты хотела со мной поговорить, – пробормотал юноша. – О Мии.
– Она вернулась в Годсгрейв на несколько перемен. Чтобы прочистить голову.
