Но как же Скаева? Дуомо? Рем?
Сможет ли она прожить всю жизнь, зная, что ее семья останется неотмщенной?
С залива жалили ревущие ветры, вызывая озноб. В Годсгрейве началась зима, на горизонте постоянно назревали бури, затуманивая свет Саана и удушая голубоватое сияние Саая, поднявшегося с края мира. Тем не менее… там было так ярко. Почти ослепительно ярко после месяцев в непрерывной темноте. Песнь хора сменилась бурлением и суетой городских улиц, криками глашатаев и звоном колоколов с собора. Они казались неправильными.
«Я больше не чувствую себя здесь как дома».
Девушка и старик вернулись в сувенирную лавку, над дверью звонко звякнул колокольчик. Мия вспомнила, как впервые сюда пришла. На следующую перемену после того, как повесили ее отца. Меркурио взял ее под крыло. Скорее всего, она его последняя ученица. Он отдал ей шесть лет своей жизни. И чем она его отблагодарила?
Неудачей.
Старик поковылял на кухню, стуча тростью по половицам.
– Прости, Меркурио.
Он повернулся к ней. Увидел слезы в ее глазах.
– Я подвела тебя, – сказала Мия. – Нас обоих. Мне очень жаль.
Старик покачал головой. Но ее правоту не отрицал.
– Хочешь чаю? – наконец спросил он. – Я принесу тебе в комнату.
– Нет. Спасибо.
Меркурио отшвырнул пальто. Прикурил сигариллу и побрел на кухню.
Поднявшись к себе в комнату, Мия все равно слышала, как он гремит посудой внизу. Его злость звучала мелодией грохочущих кастрюль и горшков. Она кинула мешок на старую кровать и плюхнулась сверху. Раньше девушка этого не замечала, но теперь кровать казалась немного маловата для нее. Как и эта комната.
Как и эта жизнь.
– …Что теперь будем делать?..
Мия посмотрела на тонкую тень, восседавшую на кривоватой стопке учебников по истории.
«Если бы я могла увидеть его глаза, читалось бы и в них разочарование?»
– Спать, – вздохнула она. – Спать в течение сотни лет.
Она ослабила шнуровку на водонепроницаемом мешке и вытащила свой потрепанный экземпляр «Теорий Пасти». Ласково провела рукой по обложке «Аркимических истин». Затем улеглась, прижав к себе ежедневник Карлотты. Подумала о Тиши, представляя себе, как он там справляется. О Трике. В этот момент они должны были готовиться к церемонии посвящения. Банкет в Небесном алтаре, а потом посвящение в Зале Надгробных Речей, где их помажут кровью Кассия и введут в ряды Клинков.
Мия полагала, что у нее была как минимум одна причина, чтобы стать Десницей. По крайней мере, в горе у нее будет доступ к читальне. Может, в редких случаях даже к самому Кассию. У нее до сих пор не имелось никаких реальных ответов насчет даркинов или хоть какого-то представления о своей сущности…
Мия пролистала странички трудов Лотти. Улыбнулась при мысли о сухом юморе и каменном взгляде подруги. Но ее улыбка потускнела, когда она дошла до страницы, над которой работала Лотти, когда ее убили. На записях остались брызги засохшей крови, пропитавшей и следующие страницы.
Кровь.
Впитавшаяся…
«Что объяснить, Достопочтенная Мать?»
«Это».
Друзилла взяла простыню и развернула перед лицом Мии. Там, впитанное тканью, Мия увидела крошечное засохшее алое пятно.
Мия уставилась на пятнышки на странице.
«Ты не можешь доказать свое вчерашнее местонахождение, и кровь жертвы найдена на твоей простыне – факт, который ты сама не можешь объяснить. Карлотта когда-нибудь посещала твою комнату?»
«Нет, но…»
Но кто-то другой посещал ее тем утром…
– Не может быть, – выдохнула Мия.
– …Что не может быть?..
Мия посмотрела на не-кота. Пытаясь собрать слова в предложение. С единственной мыслью в голове. Вскочив с кровати, она лихорадочно пролистала ежедневник Лотти до конца. Дошла до пропавшей страницы. Покопавшись в столе, нашла уголь и легонько потерла им по пустому листу, следовавшему после вырванного. Там, припыленные черным, она увидела слабые очертания. Почерк Лотти, придуманный ею шифр, аркимические символы.
– …Что ты…
– Тише. Дай мне минутку.
Мия нахмурилась и прищуренно посмотрела на неразборчивый почерк. Символы было практически невозможно прочитать. Она не могла быть уверена, но…
– Похоже на измененный рецепт приготовления «синкопы»…
– …Седативного средства?..
Мия кивнула.
– Но такой дозы хватит минимум на дюжину людей. Зачем Лотти…
Карлотта встала, подошла к Осрику и что-то тихо ему сказала, продолжая держать в руках промокший ежедневник. Тот подарил ей свою красивую улыбку и легонько погладил ладонь Лотти пальцами.
Мия покосилась на Эш и подняла брови.
– Похоже, ребята притираются друг к другу. Пару перемен назад я видела, как они вместе работали над каким-то зельем. И они подозрительно часто становятся в пару на истинах.
– Бессмыслица какая-то, – прошептала она.
– …Чувство, которое становится мне все знакомее…
Мия встала со стула с ежедневником Карлотты в руках. Только она собралась спуститься к Меркурио, как из кухни раздался шум. Самое грубое ругательство, которое она когда-либо от него слышала. Похоже, сейчас было не самое подходящее время, чтобы тревожить старика своими безумными теориями. Скорее всего, он оторвет ей голову.
Мия снова завязала мешок. Хмурясь так сильно, что заболела голова.
Но если она права…
«Не может быть».
– Мне нужно вернуться в Церковь.
– …Так скоро?..
– Я хочу поговорить с Достопочтенной Матерью.
– …Но она наверняка будет занята церемонией посвящения…
Мия уже сидела на подоконнике, через открытое окно завывал ветер.
– Ты за меня или против?
– …Как угодно…
Мия побежала обратно по рынку Малого Лииза и переполненным улицам Ног, проталкиваясь через толпу к заливу Мясников. На Годсгрейв надвигалась буря, по небу гонялись друг за другом гром и молнии. Запах потрохов и сточных вод смешивался с соленым морем. Мия сгорбила плечи, черные спутанные волосы развевались вокруг лица, когда она натянула капюшон, чтобы хоть как-то спастись от мороза.
В гавани было людно.
Более людно, чем должно быть в такую мрачную погоду.
Когда Мия добралась до Свинобойни, она заметила ошивающуюся у входа группу подозрительно крупных мужчин. Не перекидывающихся шутками или треплющих языками, как матросы или торговцы. Они хмуро наблюдали за ее приближением, но девушка мило улыбнулась и прошла мимо. Изучая их боковым зрением.
