«Правая рука самой Матери…»
Всю дорогу к своей комнате она хранила молчание, постепенно закипая. Почему Трик так легко завелся? Куда подевался тот тихоня, молча выслушивавший издевки в зале «Старого Империала»? Он потерял самообладание на глазах у лорда всей конгрегации! В первый же вечер! Его выходка могла закончиться смертью. Это не то место, где прощают ошибки.
Наконец, когда они подошли к двери, Мия не выдержала.
– Ты совсем свихнулся?! – прошипела она так громко, как только осмеливалась. – Что это было?
– Как твои ребра, Трик? – сказал он. – Я невольно стала свидетельницей того, как из тебя выбили все кишки. О, я в порядке, Бледная Дочь, спасибо за…
– А чего ты ждал? Это наша первая перемена в этих стенах, а ты уже разозлил шахида Солиса и, вероятно, самого опасного ассасина в Итрейской республике. И не будем забывать о приятеле-аколите, который настроен тебя убить.
– Он назвал меня коффи, Мия! Ему повезло, что я не пробил ему дыру в черепе.
– Что это значит?
– Неважно, – он вырвал руку из ее ладони. – Забудь.
– Трик…
– Я устал. Увидимся утром.
Юноша ушел, оставив Мию наедине с Наив. Женщина наблюдала за ней настороженными темными глазами, трепеща, словно мотылек у черного огонька. Мия нахмурилась, глядя на наполовину законченную головоломку перед собой.
– …Ты, случайно, не знаешь двеймерского? – спросила она.
– Нет. Но Наив уверена, что в читальне есть книги с переводом.
Мия закусила губу. Представила свою кровать с горами подушек и мягким меховым покрывалом.
– Она открыта в такое время?
– Библиотека всегда открыта. Но посещать ее без приглашения…
– Можешь провести меня туда? Пожалуйста?
Темные глаза женщины сверкнули.
– Как она пожелает.
Ступеньки и арки. Арки и ступеньки. Казалось, что Мия с Наив прошли километры в компании каменных стен. Девушка уже пожалела, что не выбрала кровать, – усталость, накопленная за время путешествия из Последней Надежды, начинала брать свое, и она быстро утомилась. Пару раз Мия теряла ориентацию – все коридоры и лестницы выглядели одинаково, и она безнадежно в них путалась.
– Как ты тут не теряешься? – спросила она у Наив.
Женщина провела рукой по спиралевидным узорам, вырезанным в стене.
– Наив читает.
Мия прикоснулась к холодному камню.
– Это слова?
– Больше, чем слова. Стихотворение. Песня.
– О чем?
– О том, как найти путь во мраке.
– Мне хватит и библиотеки. А то скоро мои глаза отправятся спать без меня.
– Тогда хорошо, что она уже на месте.
В конце коридора показались двустворчатые двери. Темное дерево испещрял тот же узорчатый мотив, что украшал и стены. Мия отметила отсутствие ручек, и предположила, что каждая дверь, должно быть, весит около тонны. Однако Наив легонько их толкнула, и створки широко распахнулись, не издав ни звука.
Мия вошла в библиотеку, и уже в третий раз за перемену у нее перехватило дух. Она оказалась на мезонине, с которого открывался вид на лес из богато украшенных полок из темного дерева, выстроенных как садовый лабиринт. На каждой полке стояли книги. Стопки книг. Горы книг. Океаны и океаны книг. Книги из пожелтевшего пергамента и совсем новые книги. Книги в кожаных, деревянных и лиственных переплетах; книги запечатанные и пыльные; книги толщиной с ее талию и тоненькие, как запястье. Глаза Мии загорелись, ногти впились в деревянные перила.
– Наив, не пускай меня туда, – выдохнула она.
– Почему?
– Иначе ты больше никогда меня не увидишь…
– Истину глаголешь, – отозвался сиплый голос. – Зависит от того, какой ряд ты выберешь.
Мия повернулась к обладателю голоса, увидела морщинистого лиизианца, облокотившегося на дальние перила. Он был одет в широкие штаны и потрепанный жилет. На крючковатом носу балансировали очки с невероятно толстыми стеклами, по бокам лысеющей головы топорщились в разные стороны два пучка белых волос, словно не могли определиться, какой путь – лучший для отступления. Спина была сгорблена в форме вопросительного знака. Во рту и за ухом торчали сигариллы. Он выглядел лет так на семь тысяч четыреста пятьдесят два.
Рядом с мужчиной стояла маленькая деревянная тележка с надписью «ВОЗВРАТ», наполненная книгами.
– Разве это мудро? – спросила Мия.
– Что? – удивился старик.
– Это же библиотека. Нельзя курить в чертовой библиотеке.
– Вот дерьмо…
Старик взял сигариллу, быстро ее осмотрел задумчивым взглядом и засунул обратно в рот.
– Что, если книги загорятся? – спросила Мия.
– Вот дерьмо-о-о-о-о-о-о, – протянул незнакомец, выдыхая облачко дыма, от которого у Мии защипало на языке.
– Тогда… можно и мне одну?
– Чего одну?
– Сигариллу.
– Ты ненормальная, что ли? – старик взглянул на нее через свои невероятные очки. – Нельзя курить в чертовой библиотеке. Что, если книги загорятся?
Мия засунула большие пальцы за пояс, наклонила голову.
– Вот дерьмо-о-о-о-о?
Старик вытащил другую сигариллу из-за уха, прикурил от своей и протянул ее девушке. Мия улыбнулась, вдохнула облачко дыма с клубничным ароматом и облизнулась, распробовав сладковатую бумагу. Наив махнула рукой в сторону старика.
– Наив рада представить летописца Элиуса, хранителя читальни.
– Хорошо? – поинтересовался старик.
– Хорошо, – кивнула Мия.
– Чудно.
Наив закашлялась в пелене дыма.
– Летописец, она ищет перевод одного двеймерского слова. Ей нужна книга на эту тему. Есть ли у вас такая в наличии?
– Несомненно – и много. Но если аколит хочет узнать лишь одно слово, вероятно, я могу сэкономить себе время и просто его перевести.
– Вы говорите на двеймерском? – полюбопытствовала Мия.
– Если под солнцами существует язык, которого я не знаю, можешь вырвать мне глаза и использовать как шарики, барышня
[57].
