А затем стала ждать.
Шли часы. Колокола отбили час ночи, два. Девушка лелеяла свой напиток и прислушивалась к тихим беседам нескольких посетителей, которые до сих пор не спали в такое время. Гадала, где могут находиться другие аколиты, какие секреты могут выведывать. И когда колокола наконец отбили три, колокольчик над дверью звякнул и внутрь вошел человек в треуголке и кожаном пальто. При виде него ее желудок сжался, а губы изогнулись в улыбке. Мужчина окинул таверну взглядом и заметил ее в углу. Заказав теплое вино, заковылял к ее столику, стуча тростью по половицам.
– Здравствуй, вороненок, – поздоровался Меркурио.
Появилась девушка с вином, и Мия заставила себя не дергаться, пока та ставила бокал. Когда они наконец остались одни, Мия сжала руку старика, переполненная радостью от встречи.
– Шахид, – прошептала она.
– Твое лицо выглядит… иначе, – Меркурио нахмурился. – Лучше.
– Жаль, но не могу сказать того же о тебе, – улыбнулась Мия.
– Значит, под этой красотой кроется все та же нахалка, – старик шмыгнул. – Не стану оскорблять тебя вопросом о том, не преследовали ли тебя. Хотя ты выбрала хорошее место для тайной встречи.
Мия кивнула на Белое Палаццо в противоположной стороне площади.
– В этой части города невелики шансы встретить других аколитов.
– Вижу, тебя пока не грохнули.
– Не от безделья.
Старик улыбнулся.
– Как тебе Паукогубица?
Мия уставилась на него.
– Ты знал, что она это сделает? А почему не предупредил?!
– Я не знал наверняка. Испытания меняются каждый год. Да и в любом случае посвященные клянутся хранить все в тайне, и если бы ты вела себя так, будто ждала подвоха, они бы начали гадать почему. – Меркурио пожал плечами. – Кроме того, я определенно научил тебя всему, что нужно было знать. Ты же до сих пор жива и все такое.
Мия пару раз открыла и закрыла рот, но не нашлась что ответить. Меркурио сказал правду. В конце концов, это он дал ей экземпляр «Аркимических истин». Слава Пасти, большую часть времени она действительно ее читала, в отличие от многих из ее паствы…
– Справедливо… – наконец пробурчала Мия.
– Итак, что привело тебя обратно в Годсгрейв? Аалея?
– Да.
Меркурио кивнул.
– Тебе повезло. Город каждый год меняют. В Годсгрейве нельзя кинуть камень, не попав в какую-то сплетню. В мой год старый шахид Телоний отправил нас в чертов Фэрроу! Представь, каково пытаться наскрести новости среди стайки двеймерских жен рыбаков…
– Я никогда не была хороша в выведывании тайн.
– Тогда почему не тренируешься?
– Думала, ты одолжишь мне какой-нибудь секрет, чтобы я могла потратить это время на попойку с тобой.
Меркурио фыркнул, голубые глаза прищурились от улыбки. Их встреча грела Мие сердце – хотя с ее отплытия из Годсгрейва не прошло и трех месяцев, стоило признать, что она скучала по раздражительному старому ублюдку. Понизив тон, она принялась рассказывать ему все о Церкви. Горе. Встрече с Солисом.
– Да, он гребаный мудак, – пробормотал Меркурио. – Но при этом чертовски хороший воин. Хорошо запоминай его наставления.
– Трудно чему-либо учиться, когда я не могу посещать уроки. – Она протянула руку, локоть приобрел очаровательный желто-серый оттенок. – Она заживает гребаную вечность!
– Херня, – сплюнул Меркурио. – Подумаешь, небольшой синяк. Утром возвращайся в зал. – Старик поднял голос, прерывая возражения Мии. – Солис надрал тебе зад. Учись на этом. Порой слабость – это оружие. Если тебе хватит ума им воспользоваться.
Мия закусила губу. Медленно кивнула. Она знала, что шахид говорит правду и ей стоило бы взять от Солиса все, что получится. Теперь, когда она вернулась в Годсгрейв, причина ее обучения в Церкви пылала в сознании жарче, чем когда-либо прежде. Куда бы девушка ни посмотрела – везде видела напоминания. Ребра, где она жила в детстве. Люминаты в их ослепительных белых доспехах, так сильно напоминавших об отце.
Ублюдки, которые забрали его у нее…
– В мое отсутствие не появилось никаких новостей о Скаеве? – поинтересовалась Мия.
Меркурио вздохнул.
– Ну, он остается на должности единственного консула на четвертый срок, но этим никого не удивишь. Половина Сената у него в рабстве, а другая половина слишком боится или жадничает, чтобы поднять шумиху. Похоже, в обозримом будущем кресло второго консула будет пустовать.
Мия покачала головой, молча изумляясь. Когда создали республику и итрейцы убили своего последнего короля, система, построенная на руинах монархии, должна была воспрепятствовать появлению новой. Итрейцы избирали консулов, которые правили ими каждую истинотьму, но в Сенатском Доме стояло два консульских кресла, и ни одному консулу не разрешалось занимать пост два срока подряд. В этом был весь смысл республики. Все властные полномочия делились и были ограниченными.
Когда генерал Антоний собрал армию для восстания против Сената, Скаева разворошил некие анахроничные поправки в итрейской конституции, которые позволяли ему оставаться единственным консулом республики при необходимости, но…
– Он до сих пор ссылается на чрезвычайные полномочия? – Мия вздохнула. – Восстание Царетворцев было шесть лет назад. Хватает же дерзости этому ублюдку…
– Ну, возможно, ему было бы трудно убедить Сенат в существовании кризисной ситуации, но когда ассасин пытается убить главу республики в соборе, полном свидетелей, доказать свою правоту становится легче. Резня в истинотьму показала Сенату, что этот город по-прежнему очень опасен. Теперь тебе потребуется чертова армия, чтобы подобраться к Скаеве. Он даже не ссыт без когорты люминатов, держащих горшок.
Мия глотнула виски, вперив взгляд в стол.
– Само собой, кардинал Дуомо присосался к Скаеве, как младенец к груди матери, – пробормотал Меркурио. – Его священники проповедуют с кафедр, восхваляя нашего «славного консула» и его «золотой век мира». – Старик фыркнул. – Скорее золотой век тирании. Мы ближе к новой заднице на троне, чем когда Царетворцы собирали свою армию. Но плебеи все заглатывают. Мир означает стабильность. А стабильность означает деньги. Теперь Скаева практически неприкасаемый.
– Дай мне время, – прорычала Мия. – Я к нему прикоснусь. Только не особо ласково.
– О, ну конечно, что же тут может пойти не так?
– Скаева должен умереть, Меркурио.
– Сосредоточься на своих уроках, – рыкнул он. – Ты на гребаном волоске от посвящения! Церковь будет испытывать тебя все больше и больше, и между нынешним твоим положением и финишной прямой полно способов очутиться в могиле. Побеспокоишься о Скаеве, когда станешь Клинком, но ни секундой раньше. Поскольку теперь к нему сможет подобраться только полноправный Клинок.
