Или могла?
– Мама! – звала Мия со слезами на глазах. – Мама, это Мия!
Бесконечные коридоры. Беспросветная чернота. Глубже и глубже в тени.
– Мама?
– Мама!
Мия с рывком проснулась, прядки волос прилипли к мокрой от пота коже. Ее сердце выпрыгивало из ребер, глаза расширились, грудь вздымалась и опускалась. Моргая в темноте, мокрая от паники, она наконец узнала свою комнату в Тихой горе; сияние, не имевшее источника, окутывало все мягким светом.
– Всего лишь сон, – прошептала она.
Не сон. Кошмар. Тот, который не снился ей годами. Каждую неночь, когда ужасы прокрадывались к ее кровати над лавкой Меркурио, каждый раз, когда фантомы ее прошлого проникали в голову, пока она спала, рядом всегда караулил Мистер Добряк. И раздирал их в клочья. Но теперь она осталась одна. Во власти своих снов.
Своих воспоминаний.
«Дочери, где же он может быть?»
Мия с трепетом оторвалась от подушек. Склонила голову. Обхватила себя руками. Страх пульсировал в груди в такт ее сердцебиению. Когда она сжала кулаки, тени начали извиваться на стенах. Девушка вспомнила, как они слетались по ее команде в прошлый раз, когда солнца спускались с небес. В прошлый раз, когда она…
«Не смотри».
Мия думала, что с ней все будет в порядке. После визита в библиотеку Трик проводил ее до спальни и заверил, что Мистер Добряк вернется. Когда пробило девять, она легла на кровать, попыталась убедить себя, что все будет хорошо. Но без защиты друга ничто не препятствовало ее снам. Воспоминаниям о той беспросветной, пропитанной кровью яме. О том, что она обнаружила внутри.
«Не смотри».
Мия крепко зажмурила глаза.
«Не смотри».
Пустая комната. Пустая кровать. Одиночество. Страх. Они накатывали на нее волнами. На протяжении многих лет она не оставалась одна. Никогда не боролась с ночными ужасами без сторонней помощи. Мия прижала кулаки к глазам и вздохнула.
Уже пробило девять. Нарушать комендантский час Достопочтенной Матери было бы глупо, особенно после того, что Духовенство сделало с Тишью. Но она уже выходила тайком с Эшлин и не попалась. Да и место, в котором она хотела оказаться, находилось всего через пару дверей.
«Место, в котором я хочу оказаться?»
Перед ней простиралась перспектива бесконечных, бессонных часов.
Растущий страх, что Мистер Добряк никогда не вернется.
В груди укрепилась уверенность.
«Место, в котором я хочу оказаться».
Темный коридор. Трясущиеся руки. Она вставила тени в замок, чтобы приглушить звук, но ее пальцы дрожали так, что она боялась его сломать. Если постучит, кто-то может услышать. Эшлин. Диамо. Джессамина.
Наконец щелкнул замок. Дверь слегка приоткрылась на приглушенных тенями петлях. Мия заглянула в темную комнату, прокралась внутрь. Ахнула от испуга, когда кто-то схватил ее за руку, толкнул к стене и прижал к горлу нож. Затем остановился, узнав ее в темноте, опустил клинок и процедил сквозь стиснутые зубы:
– Зубы Пасти, что ты тут делаешь? – прошипел Трик.
– …Сюрприз?
– Я мог перерезать тебе гребаную глотку!
Она попыталась успокоить кинувшийся в галоп пульс, подавить страх, чтобы вновь обрести дар речи.
– Я не могла уснуть, – прошептала Мия.
– И поэтому решила вломиться ко мне в комнату? Уже больше девяти! Что, если тебя поймают?
– Прости. – Она облизала пересохшие губы. Сглотнула.
Трик по-прежнему прижимался к ней – достаточно близко, чтобы она могла вдохнуть его запах. Мия вдруг осознала, что он спит голышом – обнаженная плоть блестела в тусклом свете, источник которого был скрыт от глаз. Ее взгляд пропутешествовал по его телу, напряженным мышцам гладкого торса, взбухшим венам шеи и рук. Дыхание слегка участилось. Страх, пробудившийся в девушке, до сих пор свирепствовал, но теперь к нему присоединилось что-то еще. Что-то древнее. Более сильное.
«Хочу ли я этого?»
Мия заглянула в его насыщенные ореховые глаза, смягчившиеся от жалости. Он не знал, каково это. Не мог понять, что для нее значит Мистер Добряк. Тем не менее Мия увидела, что его злость испаряется и ее место занимает ласковый взгляд.
– И ты извини. Просто ты меня напугала.
Трик вздохнул и отступил. С ее губ сорвался бессловесный протест, и Мия пробежалась пальцами вдоль его руки. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Она подняла руку к мускулистому плечу. Заставила юношу замереть.
– Мия…
– Можно я посплю сегодня здесь?
Трик нахмурился. Круглые ореховые глаза всматривались в Мию.
– Поспишь?
Поскольку юноша был без одежды, Мия почувствовала, как что-то твердое прижимается к ее ноге. Она опустила подбородок, взглянула на двеймерца из-под темной завесы ресниц. Губы изогнулись в слабой понимающей улыбке, когда он слегка дернулся. С умышленной плавностью девушка опустила свободную руку. Пробежалась вдоль него пальцами, чувствуя, как он набухает. Трик ахнул, когда она наконец полностью взяла его в ладонь и погладила по гладкой шелковистой плоти. Мию наполнило мрачное удовольствие от того, что Трика могло зажечь ее легчайшее касание.
Дочери, до чего же он был горячим. Чуть ли не обжигал ей руку. И тогда скользкий холодный страх в ее животе начал таять, вытесняемый медленно разгорающимся огнем.
Мия подалась вперед и укусила Трика за губу. Достаточно сильно, чтобы выступила кровь. Ощутила солоноватый привкус на языке. Пламя разгоралось все сильнее, заглушая страх. Трик попытался отстраниться, но она вдруг сжала вокруг него кулак. Юноша замер, застонал и закрыл глаза. Ее улыбка расплылась шире, наполняя девушку опьяняющей теплотой. Этот двеймерец – высокая гора мышц, убийца, а она могла заставить его замереть, словно напуганного оленя, всего одним движением руки.
Мия боялась. У нее кружилась голова. Подгибались коленки. Но за всем этим она испытывала желание. Хотела испить этого юношу. Завладеть им. И страх этого, предвкушение, лишь усиливали ее желание. В тот момент не имело значения, где она бывала и какие поступки совершала. Не имели значения мили убийств впереди и позади. Только его запах – мускуса, мужественности и вожделения, – наполняющий ее легкие. Его жар в ее ладони, ритмичная пульсация крови под кожей. Мия вдохнула его выдох, найдя губы Трика во тьме; ее язык устремился к его. Трик застонал от ее страстного, долгого, теплого поцелуя, и зарылся пальцами в волосы девушки. Мия с силой толкнула его к стене, твердые мышцы спины со шлепком врезались в камень.
Ее губы протанцевали к его горлу, язык обводил горячие пульсирующие вены. Одна рука изучала гладкую кожу груди, другая продолжала ритмично гладить его, пока Трик дрожал и вздыхал. По-прежнему волнуясь, с прерывистым дыханием, Мия опустилась ниже, проводя губами от ключиц до груди. Трик ласково остановил ее, посмотрел в глаза девушки. На его губах все еще была размазана кровь.
