Я чувствую бессилие. Совершенное и крайнее бессилие.
Мы сидим на фуд-корте с молочными коктейлями [я выбрала с арахисовой пастой и печеньем «Орео», потому что стараюсь, чтобы моя еда была разнообразна, и верю, что необходимо употреблять одинаковое количество жира и сахара] и обсуждаем серию сатирических постов в «Инстаграме» с пижамами-комбинезонами в виде авокадо. Хотя гурманы-хипстеры абсолютно невинные и, вероятно, очень приятные люди, они чрезвычайно легкая цель. Кстати, отказ от банальных приколов проходит у нас мучительно. Когда я отучалась подкалывать людей «про маму», чуть не ударила саму себя, так что это вполне можно счесть самобичеванием ради самоконтроля. Это известный медицинский и философский феномен. Верьте мне. У меня IQ восемьдесят четыре.
Как только мы перестаем смеяться над переодетым в авокадо, которого «размазало» по куску цельнозернового хлеба, а сверху присыпало молотым черным перцем, Аджита с наигранной беззаботностью спрашивает:
– Ты больше не думала о том, кто создал блог? Ты же знаешь, что это их ответственность. Не твоя. Не хотелось бы подпитывать твою самовлюбленность, а то твое эго и так уже невыносимо, но… Ты замечательная. И ты ни в чем из этой истории не виновата.
На глаза наворачиваются слезы, но я сдерживаю их, чтобы Аджита не решила, что я переживаю.
– Мне хочется верить, что Дэнни сказал правду, – говорю я. – И что он действительно не имеет к этому никакого отношения.
Она обдумывает мои слова, делая очередной глоток молочного коктейля. Рядом с ней стоит табличка с надписью: «Твой сэндвич для меня – закон». [Даже не вздумай смеяться. Это самое несмешное название кафе во всем мире. Лучше подумай, сколько еще вариантов! «Властелин фри». «Форрест Гамб’ургер». «Карасный отец». Я могла бы придумать еще, но не буду.]
– Думаю, стоит поверить ему просто потому, что иначе можно впасть в депрессию, – добавляю я.
– То есть?
– Ну, я устала от того, что люди каждую секунду доказывают, какие они величайшие мудаки, – и я многозначительно замолкаю, теребя обертку от трубочки. – Ты приглашала его сегодня?
– Нет. Я лучше трахну тарелку фруктов, чем стану смотреть на его мученылое лицо весь обед.
Я так сильно смеюсь, что меня начинает тошнить.
21:04
Драматический звук клаксона. За последние тридцать минут произошло следующее:
1. Мне позвонил Вон [реальный телефонный звонок, в наши дни! Да кем он себя возомнил??], чтобы извиниться за шумиху в СМИ, которую он случайно вызвал своей речью в столовой. Думаю, решение произнести ее было более опрометчивым, чем вторжение в Ирак в две тысячи третьем году. Я в ответ посоветовала ему совершить половой акт с кактусом, после чего он назвал меня сучкой и бросил трубку.
2. Дэнни как-то узнал про мои тайные посиделки с Аджитой и написал мне: «Спасибо, что позвали меня сегодня. Было приятно услышать, что двое моих предполагаемых лучших друзей тусуются за моей спиной». Он словно большой ребенок. И теперь я ищу древние колдовские ритуалы, надеясь уговорить вселенную терзать его. [Я чувствую, «терзать» – недооцененный глагол, правда?]
Но это уже не задевает меня, у меня не осталось эмоций.
23:02
Сегодня я почувствовала столько презрения и печали, что отправляюсь принять долгий горячий душ в надежде смыть с себя это. Блог, обнаженную натуру, освещение в прессе. Дэнни. Всё.
Обычно мне хватает пяти минут, чтобы не глядя намазаться дешевым гелем и провести бритвой там, где необходимо, но сегодня вечером я рассматриваю свое тело пристальнее, чем в последние годы. Оно побывало под микроскопом, где его изучил весь мир, и мне хочется понять, что же они увидели. Это попахивает садизмом, но мне хочется расчесать эту болячку.
Целлюлит и растяжки на боках и бедрах. Гигантская родинка на левой ягодице. Припухшая грудь из-за предстоящих месячных.
Недостатки, которые еще несколько недель назад были моими и только моими. Пока я не поделилась этим с двумя парнями, которым доверяла. И теперь это увидел весь мир.
Я моюсь в душе целый час. Но чувство, будто я грязная, так и не смывается.
5 октября, среда
08:28
Как только ты думаешь, что твоя жизнь просто не может стать еще более драматичной и участить твой и так бешеный пульс, стая репортеров стекается к выходу из твоего жилого комплекса и достает тебя вопросами всю дорогу до школы. Я не шучу: большие пушистые микрофоны, камеры и прочие аксессуары. Теперь я понимаю, как чувствует себя Дженнер-женщина
[38], когда ее спрашивают о губах.
– Мисс О’Нилл! Мисс О’Нилл!
Нет. Уходите.
– Иззи? Иззи, ты можешь поговорить с нами о Закари Воне? Его отец пытался связаться с тобой?
Нет.
– Каково это – выставлять свое тело на всеобщее обозрение?
ХВАТИТ.
Они говорят, что просто хотят услышать мою версию событий. Да, как и шестьсот тридцать один блогер/журналист/отморозок, которые прислали мне лично электронные письма, желая узнать, где ПРАВДА, где ЛОЖЬ, СКАНДАЛЬНЫЕ ПОДРОБНОСТИ, а также, цитирую, «насколько большой засранец Тэд Вон».
Многие из них стервятники. Но я до сих пор не понимаю, почему их интересуют мое обнаженное подростковое тело и отвратительная сексуальная жизнь. Неужели нет более серьезных тем – войн или чего-нибудь еще? Неужели сексуальные скандалы все еще интересны людям, или мы вернулись в две тысячи седьмой год? Неужели я слышу жужжание бритвы Бритни?
Честно говоря, это напоминает проход сквозь строй. Дэнни нигде не видно. Вероятно, «золотая рыбка» все еще дуется на меня и на то, что Вон получает больше внимания, чем он. Но, к счастью, Аджита, мой ангел-хранитель-тире-питбуль, всячески старается закрыть меня от вспыхивающих камер. Это было немного похоже на то, как если бы муравей решил заслонить Хагрида, но все равно тронуло меня.
Кстати, добравшись до кабинета, я собираюсь оторвать Вону его шары и сшить из них куклу на руку, а затем, с помощью моего инновационного приспособления, рассказать журналистам, что я думаю об этом невероятном подонке.
10:54
Единственный школьник, не считая Аджиты, кто не общается со мной как с прокаженной, это – сюрприз – Карсон Мэннинг.
Мы встречаемся перед вторым уроком у фонтанчика с водой. Он подкрадывается ко мне сзади и сжимает мои плечи.
– Привет. Ты как, справляешься?
От него пахнет гелем для душа: скорее всего, он идет с тренировки.
Я вытираю образовавшуюся дорожку воды возле рта [есть ли какой-нибудь способ изящно попить воды из фонтанчика?] и поворачиваюсь к нему, натягивая на лицо самую убедительную улыбку.
