– Не скажи. Вокзал – место удобное не только для того, чтобы уехать. Там можно, что называется, затеряться, замести следы, раствориться в толпе. В общем, это направление я бы отработал как можно тщательнее.
– Будем стараться, товарищ генерал, – бодро отрапортовал Гуров. – Пожалуй, сейчас и приступлю. Дельце молниеносных результатов не обещает, а ты меня, помнится, торопил.
– Меня торопили, и я тебя торопил. На меня тоже время от времени давят, сам знаешь. Запиши телефон Вики, мне тут сообщили по секрету.
– Даже так? Я могу запросто и без посредников связаться с дочерью высокого чина из УСБ? – улыбнулся Лев. – Что ж, тогда будем считать, что дело и правда архиважное.
– Важное, важное, – ворчливым тоном проговорил Орлов. – Остришь тут сидишь. Нам с тобой не о том нужно думать, что «важные чины» информацию дают и зеленый свет включают. Мы должны помнить, что не сегодня завтра они отдачи потребуют, и на пытливые вопросы придется что-то отвечать. Так что ты сарказмы-то попридержи пока, а лучше попытайся извлечь максимум из этого доверительного отношения.
– Телефончик папаша слил?
– А кто же еще? Разрешил и с дочерью поговорить, и к нему самому, если что, запросто обращаться.
– Надо же, какой добрый. Но если я правильно тебя понял, это как раз и означает, что «обращаться» к нему мы должны только в самом крайнем случае?
– Молодец, соображаешь. Сам подумай, как мы будем выглядеть, если какой-то там уэсбэшник на каждом углу начнет говорить, что уголовный розыск без его глубокоуважаемой помощи со своей основной работой справиться не может.
– Хреново будем выглядеть, это точно, – согласился Гуров.
– Вот и я о том. Если и правда другого ничего не останется, как только одного за другим пассажиров электричек перебирать, тогда уж… пожалуй. Да и то, разве что за дополнительными кадрами можно будет к ним обратиться. А вообще… вообще, конечно, лучше без посторонней помощи нам со всем этим справиться. Самостоятельно и, по возможности, быстро. Вот тогда можно любому уэсбэшнику нос утереть.
– Согласен.
– А если согласен, тогда действуй. Начальный этап стратегии у тебя уже определился, остальные наверняка сформируются по ходу дела. Вот и приступай. Под лежачий камень вода, как известно, не течет. Так что – вперед!
– И с песней, – пробормотал себе под нос Лев, выходя из кабинета генерала.
Он понимал, что своим напутствием Орлов хотел ободрить его и внушить уверенность в успехе, но у него самого ситуация не вызывала особого оптимизма. «Полный ноль», о котором упомянул Лев в разговоре, не был красивой метафорой. В деле действительно не имелось ни одной улики или конкретного факта, которые могли бы указать направление действий и дать хотя бы приблизительный полунамек на то, кем мог оказаться преступник.
Возвращаясь в свой кабинет, Гуров уныло размышлял о том, сколько бесполезной информации придется просеять, прежде чем появится хоть что-то полезное и относящееся к делу.
Он еще не знал, что именно сегодня капризная дама по имени Фортуна решила включить его в список любимчиков. Не успел войти в кабинет и устроиться за столом, как получил роскошный подарок, освободивший от огромной массы рутинной работы и преподнесший на блюдечке готовый результат. Подарок пришел в виде звонка от неизвестного абонента.
– Гуров, слушаю, – настороженно произнес полковник, недоумевая, кто бы это мог быть.
– Лев Иванович? Рад вас слышать. Это Морозов. Морозов Алексей. Если помните, мы с вами встречались по поводу убийства в поезде. Точнее, в электричке.
– Да, Леша, разумеется, помню. Я не сохранил твой номер и сначала не понял, кто звонит. Даже удивился немного, у меня неизвестные номера высвечиваются редко.
– Не сохранили? Видимо, думали, что больше не пригодится?
– Наверное. Но, кажется, ошибся? Есть какие-то новости по этому убийству?
– Да, и довольно интересные. Если не сказать, сенсационные.
– А именно?
– На «Рижской» еще один труп.
– Вот это номер! – Гуров и впрямь был не на шутку удивлен. – Только не говори мне, что смерть наступила в результате удара шилом.
– Сто против одного, что именно так, – бодро ответил Алексей. – Я пока труп не видел, нам только что сообщили. Но очевидцы утверждают, что на спине пятно крови небольшого размера. Думаю, приблизительно так же, как было в первом случае.
– Ага, значит, в этот раз имеются очевидцы, – обрадовался Лев.
– Не такие, как хотелось бы, – сразу разочаровал его Морозов. – Это пассажиры вагона, в котором сейчас едет труп. Они видели приблизительно то же, что и очевидцы в предыдущем случае. Когда поезд затормозил на остановке и толпа, скопившаяся у двери, стала выходить, один из пассажиров упал. В этот раз не нашлось сердобольных людей, которые вынесли бы его из поезда, и теперь мертвец едет вместе с живыми до следующей станции.
– Здорово! Но хоть там-то его ссадят?
– Да, я уже связался с дежурными. На станции «Проспект Мира» местная полиция должна вытащить его из вагона, по возможности прихватив свидетелей.
– Если к тому времени они еще там останутся, – усмехнулся Гуров.
– Будем надеяться на лучшее. Я с ребятами сейчас выезжаю на место, вот решил вам тоже сообщить. Если хотите, можете присоединиться.
– Разумеется, я присоединюсь. Ведь теперь мы можем говорить о серии убийств, а дело это как-никак у меня в разработке.
– Что ж, тогда встречаемся на станции «Проспект Мира»?
– Да, я уже выезжаю.
Гуров посмотрел на часы. Стрелка подходила к четверти одиннадцатого.
«Пока обнаружили труп, пока позвонили в полицию, пока Алексей перезвонил мне… – мысленно перечислял он, – как раз и выйдет около пятнадцати минут. Значит, момент убийства – снова десять утра. И снова «Рижская». За несколько секунд перед остановкой удар шилом в толпе, скопившейся у двери. Кто скажет, что это не маньяк, пусть первый бросит в меня камень».
Заперев кабинет, Лев быстрым шагом направился к выходу.
Серия была налицо, но такое быстрое и, главное, точное повторение преступления казалось ему странным. Как бы ни были сильны психические отклонения, но чувство самосохранения заложено у человека на уровне инстинкта, и преступник не мог не понимать, что возвращаться на то самое место, где всего лишь пару дней назад было совершено преступление, очень опасно. И уж тем более опасно повторять это преступление один в один, на том же самом месте.
«Его мания как-то связана со станцией «Рижской»? – размышлял он, направляясь в машине к нужной станции метро. – Может, когда-то с ним или с кем-то из его близких случилось что-то именно перед этой остановкой, и теперь он таким образом компенсирует неотомщенное зло? Или ему просто удобнее убивать именно на этой станции, потому что он там выходит и направляется по каким-нибудь своим будничным и повседневным делам? Например, идет на работу. Но тогда получается, что это не совсем уж маньяк, какая-то минимальная доля здравого смысла у этого человека все-таки имеется. Где же был этот здравый смысл, когда он чуть ли не на следующий день совершил в том же самом месте точно такое же преступление?»
