Его друг и соратник, полковник Гуров, уже восседал за рабочим столом. Отсутствие неотложных дел никоим образом не сказалось на его привычном графике, что ничуть не удивило Стаса, а вот озабоченное выражение лица друга и пусть худенькая, но все же стопка бумаг, лежащая перед ним на столе, заставила забеспокоиться. Стас так давно служил бок о бок с Гуровым, что знал наизусть все его гримасы, и та, что он видел сейчас, могла означать лишь одно: Лев нашел себе проблему, или проблема сама нашла полковника.
– Привет, Стас, – рассеянно поздоровался Гуров. – Поздновато ты.
– Только не начинай, – плюхнувшись в кресло, взмолился Крячко. – День чудесный, работы кот наплакал, я собираюсь посвятить праздничные дни чисто мужским занятиям в виде рыбалки, бани и пива, так что не начинай.
– Что не начинать? – невинно уточнил Лев.
– Сам знаешь, – фыркнул Станислав. – Хочу заранее предупредить: потакание твоей неуемной жажде помогать всем и всегда в мои планы не входит.
– Ладно, – коротко бросил Гуров.
– Ладно? – Крячко нахмурился. – И это все? Не собираешься совестить, уговаривать или что ты там еще в таких случаях обычно делаешь?
– Ладно – значит ладно, – не отрывая взгляда от бумаг, повторил Гуров. – Занимайся своими делами. Орлов уже интересовался, готовы ли документы по делу Стрижа.
– Ты уже и у генерала побывал? Оперативно. Надеюсь, бумаги, что лежат перед тобой, не от него?
Генерал Орлов являлся непосредственным начальником оперативников, и уж ему-то Крячко отказать в любом случае не мог.
– Дело Стрижа, – напомнил Гуров. – Это все, что от тебя требует Орлов.
– Вот и прекрасно. Рад, что мы поняли друг друга. – Слова прозвучали несколько натянуто. – Значит, я заканчиваю дело Стрижа и уматываю на рыбалку.
Стас разрыл гору бумаг, скопившуюся на столе, отыскал нужную папку и погрузился в работу. Какое-то время в кабинете был слышен лишь шелест бумаги да поскрипывание кресел. Наконец Гуров отложил в сторону папки и раздраженно произнес:
– Ладно.
– Ладно? – Брови Крячко поползли вверх, губы язвительно изогнулись.
– Ладно, твоя взяла, – повторил Гуров. – Мне действительно нужна твоя помощь.
– Тебе? – продолжал язвить Стас.
– Хорошо, не мне, но суть от этого не меняется.
– Кого выручаем на этот раз?
– Серегу Юркова. Не совсем его, но инициатива с его стороны.
– Патологоанатома? У него что, труп сбежал? – пошутил Крячко. – Или недовольные родственники покойничка вендетту решили устроить?
– Если честно, я пока не разобрался, в чем там проблема, – пропуская шутку мимо ушей, серьезно проговорил Лев. – Знаю только то, что генерал моего порыва не поддержал. Единственное, на что удалось его уломать, – дать «добро» заниматься проверкой в свободное от работы время, и только до понедельника. Так что сам понимаешь, одному мне никак не справиться.
– Дело-то хоть стоящее?
– Это мы и должны выяснить, если ты, конечно, согласен отказаться от рыбалки и других привилегий выходного дня.
– Куда ж ты без меня? – довольно улыбнулся Станислав. – Выкладывай, в чем там проблема. Со Стрижом позже разберемся.
Гуров придвинул стул поближе к столу Крячко и поделился с ним тем, что успел узнать с тех пор, как телефонный звонок Юркова поднял его с постели. По словам патологоанатома, проблема заключалась в том, как много совпадений в смертях двух молодых девушек, вскрытие которых ему пришлось провести. Свои соображения он изложил с медицинской точки зрения, а следственную информацию добывал уже сам Гуров. Сложив данные от Юркова и от районных следователей, он пришел к тому же выводу, что и Юрков несколькими часами раньше. Теперь же, описывая полную картину для Крячко, Лев лишь укреплялся в своих выводах.
Картина складывалась следующая: двенадцать дней назад в одном из пригородных московских дворов обнаружен труп девушки. На вид девушке не больше двадцати пяти лет, но причиной смерти указан разрыв сердца, а точнее, внутренних папиллярных мышц сердца. В том же отчете сказано: ранее умершая заболеваний сердца не имела, и установить причину разрыва мышц на данном этапе невозможно. В тот же день патологоанатом отправил образцы крови и тканей на экспертизу для более глубокого изучения, но и это не помогло ответить на вопрос, что же так повлияло на сердце девушки.
Так как при покойной не оказалось никаких документов, опознать ее не удалось. Как всегда в подобных случаях, был составлен запрос в отдел «потеряшек», но девушку с такими параметрами никто не разыскивал. В данный момент она все еще находилась в Царицынском морге, но не сегодня завтра ее собирались отправить в Лианозовское трупохранилище, где оно должно храниться в морге в течение одного года. Это время отводится на случай, если родственники все же найдутся. Тогда, после проведения процедуры опознания, родственники смогут забрать тело и захоронить согласно традициям.
Получив от сотрудников районного ОВД данные на девушку, Гуров проверил все списки и заявления о пропавших людях. Судя по описанию состояния кожи, волос, одежды и обуви девушки, можно было уверенно сказать, что антисоциальным элементом она при жизни не являлась. Ухоженная, достаточно модно и недешево одета, для окраски волос пользовалась услугами парикмахера, да и остальные части тела держала в чистоте, явно придавая таким вещам большое значение. Однако дорогих украшений при девушке не обнаружили, что отчасти позволяло предположить, что ее ограбили либо до, либо после смерти.
Тем более странным казался тот факт, что ее никто не ищет. Тогда Гуров лично обзвонил московские отделы и распорядился связаться со всеми, кто в ближайшее время обращался с заявлением о пропаже девушки в возрасте от двадцати до тридцати лет, и отправить непосредственно к нему.
Так же обстояли дела и со второй девушкой. Она оказалась хороша собой, опрятна и ухоженна. Отсутствие документов и рваная рана на голове плюс недавний срок происшествия давали Гурову шанс по горячим следам получить больше информации. С момента смерти не прошло и суток, поэтому он мог рассчитывать на то, что родственники объявятся. Собственно, если бы не это обстоятельство, он вообще не стал бы влезать в это дело. Мало ли что патологоанатому после суток работы привидится? Ну случился инфаркт у молодой девушки. Ну не у одной, а у двух, но ведь с интервалом в две недели. Да еще в Москве, где двенадцать миллионов жителей, не считая пригорода и приезжих. Разве так уж невозможно, чтобы две девушки умерли от одной и той же болезни? Этот же вопрос задал Стас, как только Гуров выложил подробности предстоящего дела.
– Не пойму я тебя, Лева, – озабоченно проговорил он. – Ты с женой поссорился, что ли?
– Это тут при чем?
– Да все при том! Тебя четыре выходных ждут, а ты, вместо того чтобы радоваться, цепляешься за совершенно бесперспективное дело, лишь бы домой не идти. Вот я и спрашиваю: ты с женой поругался?
