Когда я проснулась спустя несколько часов, то явственно ощутила как ко мне прижимается обнаженное тело, заставляя вскипать от желания кровь. Мое плечо овевало дыхание, перемежающееся с легкими, как порхание бабочки, поцелуями, вызывая сладкий трепет во всем теле.
Когда я пошевелилась, его пальцы, скользнув от моего бедра к животу, начали подниматься все выше. У меня перехватило дыхание от предвкушения. Каждый мускул подрагивал от напряжения. Когда Куинн потер большим пальцем болезненно-набухший сосок, мне показалось, что я не выдержу и взорвусь. В течение нескольких секунд я даже не могла вздохнуть — непреодолимое желание, всесокрушающая потребность.
— Понимаешь ли ты, какое отчаянье я испытал, проснувшись рядом с красавицей… — тихо произнес он с обольстительными нотками в голосе, — …и обнаружив себя полностью одетым?
О-о, я хорошо понимала, что такое отчаянье. Я испытывала его в той или иной форме с тех пор, как Куинн вошел в мою жизнь… обнаженным.
— Одежда никогда не была помехой для того, кто настроен решительно, — я повернулась к нему лицом. Его темные волосы были влажными, а лицо без всей той мерзости, что делала его прекрасные черты безобразными. Я провела пальцами по все еще мокрой щеке и обрисовала контур губ. — Как ты себя чувствуешь?
— Чертовски возбужден. — Разомкнув губы, он вобрал кончик моего пальца в рот и начал нежно его посасывать.
Все мои благие намеренья растянуть удовольствие с треском провалились. Я не могла дождаться того момента, когда смогу отплатить ему той же монетой, только с другой частью тела.
— А ты как себя чувствуешь? — продолжил он, спустя несколько мгновений.
— Намного лучше теперь, когда ты очнулся и в сознание.
Он вновь положил руку на мое бедро; жар прикосновения воспламенил меня, прокатившись по всему телу теплой волной, оставляя после себя ощущение покалывания. Он мог хотеть, чтобы наше первое «настоящее» занятие любовью было долгим и неспешным обольщением, но на его месте я бы не сильно на это надеялась. Ни единого шанса, учитывая нарастающее между нами напряжение.
— Ты не помнишь, что случилось прошлой ночью?
Куинн нахмурился, однако, когда его пальцы начали мучительно медленное путешествие по моему телу, его взгляд стал отрешенным.
— После того, как тот коп приблизился к моей двери, я мало что помню.
— Он использовал против тебя тазер. Мы вызвали у Готье подозренья.
— Тогда я — счастливчик, раз моя спутница смогла со всем управиться, когда дела пошли из рук вон плохо.
Я усмехнулась.
— Сущий везунчик. Правда, пришлось вернуть «порше». Теперь тебе придется довольствоваться «фордом».
— Прямо сейчас, машина — это последнее, что меня заботит.
Я подняла бровь, продолжая улыбаться.
— И чем же заняты твои мысли?
— Этим. — Он просунул руку мне под голову, при этом запутавшись пальцами в волосах, наклонился и поцеловал меня. Неожиданно для нас обоих, мы слились в таком глубоком и чувственном поцелуе, как будто от этого зависела наша жизнь. А может и правда зависела, потому что я была более чем уверена, что мне конец, если он не даст выход тому напряжению, что не утихало между нами с самого начала.
По прошествии, казалось, нескольких часов мы прервались, чтобы глотнуть воздуха. Звук моего бешено стучащегося сердца, словно гармонический оборот, заканчивающий собой музыкальную пьесу, под аккомпанемент бурлящей крови, стремительно несшейся по моим венам, наполнил тишину.
Открыв глаза, я встретилась с его взглядом. В его глазах горел огонь желания — сильнейшее желание близости и жажда крови. Он контролировал их оба, но первое — с трудом.
Куинн опять меня поцеловал. Последние крохи моего контроля были разбиты в пух и прах под натиском его поцелуя. И страсти, вложенной в него.
Никто и никогда не целовал меня так прежде.
Но в этот момент не его поцелуев я хотела. Я была готова ко всему, что бы он не предложил.
Я толкнула вампира на спину и взобралась на него, уложив его в самую волнующую из всевозможных поз. Куинн застонал, его руки скользнули по моим бедрам, сильнее прижимая меня к его восставшей плоти. Я выгнулась на нем, и простонала, вторя его стону, когда он вошел в меня, сделав более наполненной, целостной и гармоничной. Даже Талону никогда не удавалось этого сделать. Как если бы я нашла недостающий кусочек головоломки, тот самый единственный, идеально подходящий именно мне.
Куинн начал двигаться, и думать стало невозможно. Все, что я могла делать, это двигаться вместе с ним, смакуя и наслаждаясь ощущениями, нахлынувшими на меня.
Немного погодя Куинн приподнялся и сел, подтянул меня к себе. Я скрестила ноги у него за спиной и оказалась сидящей у него на коленях, пронзенная его плотью и прижатая грудью к его груди. Его темные глаза впились в мои, возбуждая меня еще сильнее, чем я когда-либо могла себе это представить.
— Я хочу слиться с тобой в поцелуе, когда начну погружаться в тебя, — чуть ли не прорычал он.
Едва эти слова успели сорваться с губ, как я уже целовала Куинна, упиваясь его вкусом. Я обвила его шею руками и сильнее прижалась к нему, как только он начал двигаться внутри меня. Мое тело дрожало мелкой дрожью от обрушившихся на меня ощущений; мои бедра все сильнее стискивали его бока; напряжение изнутри все нарастало и нарастало, пока я не почувствовала себя туго натянутой тетивой готовой вот-вот лопнуть. А затем все напряжение, скопившееся внутри, стремительно вырвалось наружу, и я услышала свой протяжный стон, почувствовала, как распадаюсь на отдельные составляющие, погружаясь в водоворот наслаждения. Поцелуй Куинна стал столь же безжалостным, как и его тело, но как только он излился в меня, поцелуй прекратился, а его зубы вонзились мне в шею. Я непроизвольно дернулась, но краткая вспышка боли быстро переросла во что-то неоспоримо утонченно-прекрасное и я достигла разрядки во второй раз.
Когда содрогания утихли, Куинн обхватил мое лицо ладонями и нежно поцеловал в губы.
— Теперь, когда голод был слегка утолен, мы можем подойти к делу более серьезно.
— Серьезнее того, что мы только что сделали, уже не получится. — Мои губы были рядом с его, поэтому, когда он делал выдох, я делала вдох. Возникло ощущение, как будто сама его сущность проникает мне в каждую пору.
Страсть в его взгляде, словно пламенем, освещала самые сокровенные уголки моей души. А вот у меня было странное чувство, что я даже и близко не приблизилась к тому, чтобы узнать, что этот вампир может сделать со мной.
Он еще раз нежно поцеловал меня и произнес:
— Сколько времени в нашем распоряжение?
— Весь день. Джек не хочет, чтобы мы вернулись до сумерек.
— Тогда у меня предостаточно времени, чтобы соблазнить тебя, как я изначально собирался. — Он сделал паузу и коварно ухмыльнулся — мое сердце пропустило удар. — Времени хватит и на то, чтобы заставить тебя кричать.
