Скорее машинально, чем обдуманно, княжич перемахнул через стол, выхватив в полёте своенравную палицу, и встретил взмах когтистой лапы хлёстким ударом снизу, и тут же, не сбавляя темпа, ударил тварь окованным сталью сапогом в живот и сразу же обрушил удлинившуюся палку на голову монстра.
Тот, не ожидая ничего плохого, даже не стал уходить от удара, ведь даже пули крупного калибра могли лишь оттолкнуть его, но не поранить, и с лёгким шелестом палица прошла сквозь тело твари до самой земли, раскроив её на две аккуратные части.
Командующий Южной армией, князь Пётр Иванович Багратион, собрал срочное совещание старших командиров армии в просторном доме, отведённом ему под резиденцию Сословным собранием Таврической губернии. На совещании кроме командиров корпусов, дивизий и отдельных полков, приданных для усиления, таких, как батальон водных пластунов, были командующие отдельными родами войск и специалисты-фортификаторы.
Армия Веллингтона была разгромлена полностью и фактически уничтожена. В живых после штурмового налёта авиации осталось полторы тысячи полностью деморализованных, часто тяжело раненных солдат и офицеров.
Победные реляции уже были отправлены императору, губернский город готовился чествовать победителей, а в преддверии празднеств Багратион решил провести полностью рабочее совещание.
Сели без чинов, в круг, освободив место в центре комнаты и возле окна, где стоял высокий стул, почти трон для Багратиона.
Докладывали в основном суммарные потери, состояние войск и войскового имущества и, получив начальственный одобрямс, уступали место следующему.
– Ну, господин адмирал, – Багратион поднял голову от записей и строго посмотрел на Горыню. – А вы-то что ж отмалчиваетесь. Ваши летуны нас почти без работы оставили. И в порту Констанцы, и вот здесь.
Горыня встал.
– Пехота, ваша светлость, никогда не останется без работы. Пока пехота не вошла в город, он не захвачен. Так что мой низкий поклон всем солдатам, офицерам и генералам, удержавшим рубежи обороны в самых тяжёлых моментах. – Горыня поклонился, приложив руку к груди. – Хочу особо отметить расторопность артиллеристов генерал-полковника Раевского, переносивших огонь по нашим залпам, казаков Терской дивизии, охранявших лётчиков и технический состав авиаторов, и, конечно, генерал-инженера Якоби, создавшего минное поле перед Севастопольской бухтой. Казаки в боях с прорывающимися группами британцев потеряли почти двести человек, а из пластунов погиб каждый пятый.
– Их заслуги будут непременно и особым образом отмечены перед государем. – Багратион кивнул, признавая доводы княжича.
– Ну а в таких условиях чего ж не воевать-то? – Горыня усмехнулся. – Только успевай бомбы подвозить к самолётам и воздухолётам. Опять же, пластуны вовремя подсказали, где круг вызывателей стоит. Кто его знает, чего оттуда попёрло, если бы мы не поломали им всю волшбу.
– И тут согласен. – Багратион кивнул старшему группы Управления военных ведунов, генералу Николаю Тучкову. – Вон, Николай Алексеевич, тоже сидит тихо, а ведь и ему есть что рассказать. Вам же, Горыня Григорьевич, от всей армии поклон. – Багратион встал и, приложив руку к груди, поклонился. – За уничтоженный десант в Констанце, за флот, что утопили у Севастополя, да за жизни солдатские, что сберегли ваши благоверные. – Он сел и повернулся к командиру корпуса пластунов генералу Давыдову.
– А что там с герцогом Веллингтоном?
– Вот, ваша светлость, всё, что нашли. – Денис Давыдов вынес на середину комнаты затянутую в узел холстину и развернул её, став в стороне так, чтобы было видно всем. – Опознали только по раскиданным орденам, наградной шпаге да перстню с гербом, что был на оторванной руке. И так бы всё это разлетелось, но, видать, он в воронку спрятался, а тут его бомба с воздухолёта и нашла. Так что хоронить-то и нечего.
– Пусть всё, что собрали, запакуют в короб и с ганзейским
[21] кораблём отправят в Британию, – распорядился Багратион. – Только шпагу оставьте. Государю отдадим. – Он повернулся к Тучкову. – А с чудищем этим, что возник поутру, разобрались?
– Да, ваша светлость. – Тучков кивнул. – Нашли фигуру вызова, и в ней обрывки одежды и бумаги на имя баронета Фэрфакса, саб-лейтенанта и старшего мастера ордена Песочных Часов. Судя по остаткам заклинания, именно он вызвал кромешную тварь, причём для привязки использовал себя самого. Видать, за Лондонское дело поквитаться решил. Пока к княжичу шёл, два десятка солдат положил да трёх офицеров. Ну и на батарее капитана Рощина пулемётчика разорвал. А там уж княжич Стародубский его и приложил. Останки зафиксированы заклятьем нетленным и упакованы для отправки в столицу.
Багратион жестом усадил Тучкова и снова встал.
– Ну, что, господа. Дело, порученное государем, мы справили отлично. Рассчитывали на долгую тяжёлую войну, а получилось словно в сказке. Потери ниже всех ожиданий, а войско вражеское здесь и осталось, что просто превосходно. С чем я вас всех и поздравляю. Чины, ордена да иные отличия за государем не останутся, так что всем составить сводные донесения, по своим людям, и до завтрашнего вечера представить в штаб. И напоминаю, что через три дня торжественный парад и приём у губернатора Таврической губернии, всем старшим офицерам и выборным от солдат и унтеров быть по параду, в Сословном собрании, а для офицеров будет отдельный пир, на Храмовой площади.
Пиры и балы Горыня не любил, но тут был совсем особый случай, так как жёны, находившиеся здесь же, непременно желали посетить губернатора, к каковому визиту княжич прилагался в виде статусного аксессуара.
Добирались в двух каретах, хотя от бывшего дома купца Орешкина до собрания было всего метров двести, но положение в обществе не предполагало пеших прогулок.
Одетые в лёгкие воздушные платья разных цветов, Анна, Катерина, Анфиса, Любава и Лиза степенно, словно королевы, прошествовали в зал и под звонкий голос распорядителя бала, объявлявшего титулы и звания, вошли в распахнутые двери бального зала.
Вопреки ожиданию Горыни, зал оказался вполне достаточным, чтобы вместить более пятисот гостей, так как был построен в виде огромной, мощённой отполированным камнем площадки, накрытой лёгкой крышей из стали и цветного стекла. В центре, на небольшом возвышении находился оркестр, и звуки музыки достигали самых удалённых уголков зала, примыкавшего к зимнему саду, прогулочной галерее и парку.
Поздоровавшись с губернатором Тавриды милейшим Степаном Аркадьевичем Оболенским и пройдясь в туре вальса поочерёдно со всеми жёнами, Горыня уже хотел сбежать в парк, как был отловлен Багратионом и приглашён за стол с другими генералами, где уже кипело дружеское застолье.
Все уже знали, что Горыня Стародубский практически не пьёт, поэтому наливали ему лишь сильно разбавленного вина. Но чарку, за победу русского оружия, выпили традиционной столетней медовухи, которой хлебосольный хозяин выставил победителям.
