Всё вышесказанное не относилось к пограничной страже, Тайной Канцелярии и полицейскому корпусу, у которых численность во время войны увеличивалась незначительно и только за счёт привлечения ветеранов.
Следующую войну Горыня ждал не ранее чем через десять лет, а за это время нужно было создать военную промышленность, которая опиралась бы на промышленность общегражданскую и мощный слой рабочих и мастеровых. И именно поэтому в стране создавались сотни рабочих школ, десятки училищ и высшие учебные заведения для подготовки кадров промышленного производства. Это, в свою очередь, тянуло за собой необходимость решения вопроса с общественным транспортом, общедоступной медициной и городскими санитарными службами, и вообще много всего.
И хотя основную тяжесть решения вопроса с модернизацией страны уже решил князь Кропоткин, на долю Горыни оставалось немало.
Вот и сейчас, отловив его в хитросплетениях коридоров Государственного Совета, адмирал Шмидт пригласил на ужин в Морском собрании, где Горыня ещё ни разу не был, хотя по обычаю должен был отметить вручение военно-морского ордена именно там.
Когда отгремели здравицы царю, русскому воинству и, конечно, отдельно флоту, когда орден Ярого с парусами булькнул в чашу с морской водой, Горыне пришлось отпить солёной и горькой воды, и наконец-то начались разговоры, главный адмирал Флота – Фёдор Фёдорович Ушаков, доверительно улыбнувшись, произнёс негромко, но чётко:
– Горыня Григорьевич, а вы флот-то будете строить?
– А я, простите, тут каким боком? – Горыня удивлённо посмотрел на адмирала. – Ну, крепости там, прибрежные, я ещё понимаю, а флот-то?
– А Ярого в золоте с парусами имеете, – попенял ему Фёдор Фёдорович. – Негоже так про морячков-то забывать. У вас что ни день, армия в именинниках, да получает новое оружие, а про флот вы совсем забыли.
– Каждый делает то, в чём он мастер. – Горыня пожал плечами. – Я ничего не понимаю в морских делах. Ну вот совершенно. Знаю только, что перестали строить корабли из дерева, а собирают из железа на каркасе из шпангоутов. Ну вот ещё угольные машины меняем на нефтяные, да кое-где артиллерию подновляем.
– Да что там за артиллерия. – Адмирал взмахнул рукой. – Пятьдесят линий, да дальность всего в четыре мили.
– Хм. – Горыня покачал головой. – А на сколько бьют ваши орудия?
– Ну, расстояние поменьше, да зато там калибр какой! Девяносто пять линий! Ежели попал, то дыра такая, можно человеку пролезть.
– То есть вы стреляете, потом пока заряжаете, корабли уже прошли сколько-то там по морю, и их взаимное расположение сильно изменилось. А значит, нужно целиться заново и попадать в общем только чудом. Ну или сблизившись на пистолетную дистанцию, с риском получить в ответ. – Горыня улыбнулся. – А скажите, вы сами-то видели мои пушки живьём, или только то, что вам доложили штабные?
– А что их смотреть, пушки они и есть пушки. – Ушаков удивлённо приподнял брови.
– А насчёт того, что пятидесятилинейная пушка может выстрелить тридцать раз в минуту? Ну хорошо, качка, сложности с подносом боеприпасов, да и вообще. Но не меньше двадцати раз в минуту, иначе комендоров нужно будет гнать с флота. То есть этой пушке вообще не нужны прицельные приспособления. Она может вести огонь с коррекцией по своим фонтанам, и уже через десять секунд, пристрелявшись, обрушить на врага тонны взрывчатки. И пусть вас не смущает небольшой калибр. Там взрывчатка куда злее, чем в ваших снарядах, а пробивает вдвое более толстую броню, чем ваши самые большие пушки. Во всяком случае, когда мы попали бронебойным снарядом по пароходофрегату, слишком близко подошедшему к берегу, то проткнули его насквозь. Если вам не подходит такая пушка, то я ничем помочь не могу. Более сильного орудия пока просто не сделать. Нет технической возможности. А если подходят, кто вам мешает внести в заявку на орудия названия наших пушек? Лафеты там изначально поворотные, уж флотские инженеры запросто измыслят, как и где их поставить, ну а с охлаждением вообще не проблема. Воды в море хватает. А дальнесвязь вообще только на корабли и пойдёт. Для пехоты тяжёлая пока, а летающих кораблей не так много. Ну и новый дизель, когда пойдёт в серию, это тоже только для кораблей. Двенадцать тонн веса это не шутки.
Командующий флотом так взглянул на кого-то из сидящих за столом, что человека просто отнесло в сторону.
– Признаться, вы меня изрядно удивили, князь. – Адмирал развёл руками. – Выходит, меня самым простецким образом обманули относительно вас и вашей техники. Но есть у меня к вам просьба, так сказать личного характера, хотя прошу я не за себя, а за весь флот. Вы, я знаю, разумник великий, и нельзя ли нам прибор для измерения расстояния до цели? То, что мы сейчас используем, даёт большие ошибки, а значит, и промахи при стрельбе.
– Так есть же давно. – Князь удивлённо посмотрел на адмирала. – А десятилинейная пушка, та вообще со встроенным дальномером. Вы как мимо этого-то прошли? Ведь всё же есть в брошюрке «Новая техника». И уж вам-то, как командующему флотом, она непременно на стол ложится.
На этот раз взгляд адмирала мгновенно отыскал очередную мишень, и, судя по звукам, попадание было предельно точным. Офицер с погонами капитана первого ранга что-то неразборчиво проблеял и вместе со стулом телепортировался в неизвестность.
– Ваши офицеры так занятно покидают наше собрание, – Горыня улыбнулся. – Давайте я вам ещё что-нибудь расскажу. Например, о сверхмалых летательных аппаратах для разведки, которые могут садиться на палубу. Или о самодвижущихся минах. Дальность, правда, совсем невелика – около трёх миль, но зато, если попал, то всё. Триста малых пудов взрывчатки разнесут в клочья любой корабль.
Через пять минут от лица командующего флотом можно было прикуривать, а вот лица некоторых были подозрительно бледны, при том, что ряд адмиралов, наоборот, усмехались в пышные усы и негромко посмеивались.
Горыня принципиально не лез во флотские дела, так как считал себя человеком глубоко сухопутным, и мало того, не сильно обольщался своим генеральским званием, так как о стратегии знал лишь то, что она существует, и никогда не принимал участия в планировании массовых операций, оставляя это дело профессионалам-полководцам.
Но ситуация в морских делах заинтересовала его настолько, что он сделал в памяти пометку, доложить обо всём князю Бенкендорфу, так как беспорядка в морском ведомстве, пожалуй, было чересчур.
Хотя всё было легко объяснимо тем, что внятных задач по обороне флоту так и не определили, сделав упор на воздухолёты и задвинув корабли на вторые, а то и третьи роли. Но вот как раз эту ситуацию Горыня мог исправить, предложив внятную систему использования морского флота, для чего опять нужно было садиться за справочники и чертежи.
Опыт прожитой жизни и закалка Советской армии привели к тому, что Горыня на свои деньги организовал что-то вроде шарашки, с опытными чертёжниками, инженерами и просто девицами, разносившими чай-кофе и придававшими дополнительный смысл серому мужскому существованию искромётными девичьими склоками.
