– Там они и остались. – Горыня снял фуражку и поклонился пулемёту. – Не смею прерывать ваш урок. – Он надел головной убор, но учитель остановил его.
– Скажите им, Учитель. Пусть помнят…
Горыня обвёл взглядом горящие детские глаза, вздохнул и спросил:
– Что самое дорогое в жизни и в смерти?
– Родители, государь, родина, вера отцов…
Дети шумно предлагали свои варианты, но князь поднял руку, останавливая шум.
– Честь. Честь всего дороже. Те, кто стояли насмерть перед врагами, бились и за веру отцов, и за родителей, и за родину, и за государя, и за своих детей. Но отними всё это у человека, и что останется? Только честь.
– А как такое возможно? – подал голос сероглазый мальчишка в мешковатом форменном костюме.
– Ну, вот был человек в дальних странах. А пока ездил, всё, что у него было, сожжено и разорено врагами. И ничего больше нет. Зато есть выбор, который делает человек. Идти дорогой чести или остаться гнить словно мусор. Ладожские рыбаки могли уйти в болота Суоми, и никто их бы не нашёл. Но они спрятали семьи и пришли под стены Нарвы, чтобы дать свой последний бой. Подарили нам ещё два часа бесценного времени. Подарили ценой своей жизни. Триста семьдесят два человека с ружьями против пулемётов и пушек.
Горыня приложил ладонь к фуражке и, кивнув детям, пошёл дальше.
Пушки, самолёты, даже закопанные в землю подводные лодки, установленные по бокам аллеи, были не абстрактным оружием, а каждый экспонат имел собственную героическую историю, как избитая снарядами гондола дирижабля – бомбардировщика «Беспощадный», принимавшего участие в налёте на Париж. Ему было что сказать каждой из этих когда-то смертоносных железок, а теперь просто экспонатов, отдыхавших от ратного подвига.
По решению Имперского Совета, ни один экземпляр оружия, выставленного в мемориале, не стали холостить, приводя в нерабочее состояние, а наоборот, то, что пришло в негодность после боевых действий, было тщательно восстановлено, и любой из стоявших здесь образцов был готов и к походу, и к бою.
Пройдя длинной дорогой к огромному зданию мемориала, Горыня уже стал немного задыхаться, но оставалось совсем немного. Свернув в сторону и пройдя по небольшой дорожке, остановился возле кованых ворот, с удивлением глядя на закрытые створки.
– Что за…
Цепь и висячий замок на воротах, а также короткая надпись сообщали, что посетителей не ждут до седмицы
[30], а кому ну совсем невтерпёж, могут записаться на экскурсию в директорате.
Меч Святогора звякнул рассекаемой цепью с лёгким презрением и, довольно свистнув, скрылся в ножнах.
Мемориальная усыпальница тоже была не малых размеров. Сто на пятьдесят метров, и в два этажа, она уже не вмещала всех, кто должен быть похоронен здесь, и строители собирались сделать ещё один, подземный, этаж.
Горыня коснулся кончиками пальцев последнего пристанища императора Михайло Третьего, вздохнул, окинув взглядом стоявшие рядом саркофаги его жён, и уже не отвлекаясь прошёл к своим.
Как ни берёг Горыня своих лапушек, одна за другой ушли все, пополнив склеп пятью каменными саркофагами.
Катя, родившая ему трёх дочерей, ушедшая в сто двадцать, тихо и спокойно Анфиса, давшая роду двух сыновей и дочь, глупо и не к месту получившая пулю от толпы бандитов на дороге, но положившая для начала почти всю лихую ватагу; Любава, поехавшая воевать с магической чумой в Поднебесную и оставившая там свою жизнь.
А через десять лет тихо, словно птичка, отошла Лиза, не проснувшись к завтраку. Тогда и перенесли их прах на окраину Москвы, в мемориальную усыпальницу.
Склеп, предназначенный для него, стоял открытым, а рядом в изголовье стояла каменная пирамида, изрезанная рунами и неярко светившаяся голубоватыми переливами.
После того, как пали три безумных нарха, собиравшихся затеять на Земле всеобщую бойню, Макошь оставила ему небольшую пирамиду как инициатор последнего желания. Каменная горка была всего пару метров высотой, и потомки не придумали ничего лучше, чем поставить её в усыпальницу рядом с саркофагами покойных жён.
Бластер, уселся рядом и, посмотрев на Горыню огромными глазами цвета расплавленного золота, едва слышно рыкнул, словно поддерживая решение. Он тоже был стар и даже для твари из-за Кромки уже на пределе жизненного цикла. Горыня никогда не считал Бластера питомцем, а относился как к члену Рода, пусть и бессловесному, но близкому родственнику.
– Ладно. – Горыня склонился над Бластером и обнял его, зарывшись лицом в нежную, словно пух, шерсть. – Погуляли мы славно, пора и честь знать. – Он отстранился и посмотрел в глаза Бластеру. – Мы ведь не хотим подыхать словно развалины на вонючих подстилках?
– Ррр! – Бластер кивнул и широким словно лопата языком облизал нос.
Горыня вновь достал из ножен Святогоров меч и аккуратно вставил его в отверстие на вершине пирамиды.
И… ничего не произошло.
Спроси Горыню сейчас, он не смог бы внятно сказать, какого эффекта он ждал от активизации артефакта, но не произошло ровным счётом ничего. Ни грохота с молнией, ни даже щелчка или вспышки.
Но, прислушавшись, Горыня вдруг уловил некоторый шум, постепенно нарастающий, словно кто-то прибавлял громкость. И шум этот шёл снаружи.
Задержавшись на мгновение у пирамиды, Горыня решительно выдернул меч из гнезда в пирамиде и пошёл к выходу.
Там, над головами огромной трёхсоттысячной толпы, висел серый шар, окружённый туманной дымкой, словно планета в облаках.
Стоило Горыне с Бластером появиться на поверхности, как от шара к нему, мягко переливаясь жёлтым свечением, протянулась дорожка, сотканная из света.
Но долгого подъёма, на который рассчитывал князь, не случилось. Мягко, но быстро лестница потащила вверх, и через десять секунд они вдвоём уже стояли в огромном высоком зале, где уже встречали знакомые личности: Гайра, Ворн и Деса, отзывавшиеся ещё недавно на имена Макошь, Перун и Мара.
Бывшие боги этого мира были одеты в серебристые комбинезоны, а на груди сверкал яркими точками ряд серебристых дисков размером с ноготь большого пальца.
Когда их летательный аппарат был отремонтирован, они спокойно и без всякого шума улетели к себе на родину. И вот теперь, совершенно неожиданно для Горыни вернулись, да ещё и публично, словно специально демонстрируя свой звездолёт всему человечеству.
– Горыня Григорьевич. – Ворн, старший коммандер и фактический капитан корабля, коротко кивнул Горыне и с улыбкой показал на стоявших рядом Гайру и Десу. – Девочки поспорили, что вы решите уйти намного позже, когда организм уже не сможет бороться со старостью, однако они обе проиграли.
Все присутствующие улыбнулись.
– Теперь у нас по плану небольшой сюрприз, сюрприз средних размеров и большой. С чего начнём?
