Фойл рывком придвинулся к ней.
— Я себя прикрываю, мисс Робин. Я все слабые места прикрыл, вот. Со всеми разберусь, кто может не дать мне убить Воргу. И с тобой тоже, мисс Робин. Ха! Я нашел твое жильишко. Они в госпитале знают. Я ходил и смотрел. Я нашел твой дневник, мисс Робин. У тебя семья на Каллисто. Мать и две сестренки.
— Господи!
— Значитцо, ты у нас типа как вражеским информатором можешь быть, а? Тебе и всем дали месяц, когда война началась, чтоб вы на Внутренние Планеты ушуршали. Если нет, вас бы уработали как шпионов. — Фойл поднял руку и раскрыл ладонь. — Ты у меня вот тут, девчонка. — Он сжал ладонь в кулак.
— Мама и сестры полтора года пытались вылететь с Каллисто. Мы местные. Мы…
— Ты у меня вот тут, — повторил Фойл. — Ты знаешь, что они со шпионами делают? Они из них инфу по кусочкам вырезают. Они тебя на части разрежут, мисс Робин. По кусочкам.
Негритянка завизжала. Фойл с довольным видом покивал и приобнял ее за трясущиеся плечи.
— Ты у меня вот тут, девочка. Ты даже сбежать не можешь, а не то я разведке скажу — и где ты будешь? Никто меня не остановит. Ни ты, ни госпиталь, ни даже великий мистер Престейн из Престейнов.
— Пошел вон, ты, тварь, мерзавец! Убирайся!
— Не нравится тебе мое личико, мисс Робин? А ты уже ничего не сделаешь, да.
Неожиданно он подхватил ее на руки, донес до глубокой кушетки и швырнул туда.
— Ничего, — повторил он.
Следуя принципу демонстративной траты энергии, на коем зиждилось его общество, Престейн из Престейнов оснастил свой викторианский особняк в Центральном парке лифтами, проводными телефонами, привратниками и всеми прочими устройствами или слугами, надобность в которых устранил джонт. В этом пряничном домике слуги сновали из комнаты в комнату, открывали и закрывали двери, поднимались и спускались по лестницам.
Престейн из Престейнов вылез из постели, оделся, прибегнув к помощи камердинера и брадобрея, спустился на лифте в зал, где предпочитал завтракать, и откушал, пока ему прислуживали дворецкий, лакей и горничные. Затем он покинул зал и занялся делами. В эпоху, когда коммуникационное оборудование практически отмерло, — гораздо проще было напрямую джонтировать в офис нужного человека и обсудить с ним дела, чем воспользоваться телефоном или телеграфом, — Престейн сохранял в своем доме антикварный дисковый телефон и держал специальную девушку-телефонистку.
— Вызовите мне Дагенхэма, — приказал он.
Телефонистка не без труда пробилась в штаб-квартиру «Курьерской службы Дагенхэма». Организация эта, с годовым оборотом в сотню миллионов кредитов, объединяла джонтеров, готовых выполнить любой публичный или конфиденциальный коммуникационный заказ для любого, кто способен был оплатить их услуги по тарифу один кредит за милю. Дагенхэм гарантировал, что его курьер обойдет вокруг света за восемьдесят минут.
Спустя восемьдесят секунд после того, как звонок Престейна был зарегистрирован, на частной джонт-остановке рядом с домом Престейна появился курьер корпорации Дагенхэма. Он предъявил идентификатор и был впущен внутрь по джонтоустойчивой лабиринтоподобной анфиладе. Как и все сотрудники Дагенхэма, он был джонтером класса М, способным телепортироваться на тысячу миль за скачок независимо от внешних условий, и знал наизусть тысячи джонт-координат. Магистр притворства и уверток, вышколенный до совершенства и безукоризненно работоспособный: эти качества характеризовали как «Курьерскую службу Дагенхэма» в целом, так и ее беспощадного основателя.
— Престейн? — уточнил он, пренебрегая протоколом.
— Мне нужны услуги Дагенхэма.
— К вашим услугам, Престейн.
— Нет. Я хочу нанять Сола Дагенхэма. Лично.
— Мистер Дагенхэм больше не работает с клиентами за вознаграждение меньшее ста тысяч кредитов.
— Я оплачу его услуги в пятикратном размере от этой суммы.
— Гонорар и проценты?..
— И так, и так. Четверть миллиона чистыми и четверть миллиона бонусов в согласии с наценками за риск.
— Предложение принято. В чем суть заказа?
— ПирЕ.
— Пожалуйста, произнесите по буквам.
— Вам это ничего не говорит?
— Нет.
— Превосходно. Дагенхэм поймет. ПирЕ. П заглавная, и-p, Е заглавная. Произносится почти так же, как пир в значении погребальный огонь. Скажите Дагенхэму, что местоположение ПирЕ установлено. Пускай доставит его мне… любыми средствами. Наводкой послужит человек по имени Фойл. Гулливер Фойл.
Курьер извлек из кармана крохотную серебристую бисеринку мнемокристалла, надиктовал ей инструкции Престейна и без единого слова дематериализовался. Престейн обернулся к телефонистке.
— Свяжите меня с Регисом Шеффилдом, — велел он.
Через десять минут после того, как телефонистка дозвонилась адвокату Регису Шеффилду, на частной джонт-остановке Престейна появился молодой клерк. Его приняли и провели по лабиринту. Лицо у него было безукоризненно чистое, аж кожа скрипела, а выражение — как у радостного кролика.
— Простите за промедление, Престейн, — сказал клерк. — Ваш вызов был зарегистрирован в Чикаго, а у меня по-прежнему только D-класс, пятьсот миль. Мне понадобилось некоторое время, чтобы добраться сюда.
— Ваш начальник ведет процесс в Чикаго?
— В Чикаго, Нью-Йорке и Вашингтоне. Он все утро джонтирует из суда в суд. Пока он отсутствует, мы его замещаем.
— Я хочу его нанять.
— Это лестное предложение, Престейн, но мистер Шеффилд крайне занят.
— Он не может быть слишком занят для ПирЕ.
— Простите, сэр, но я…
— Вы не. А Шеффилд поймет. Просто скажите ему. ПирЕ, произносится почти как пир в значении погребальный огонь. И назовите сумму гонорара.
— И какова же она?
— Четверть миллиона чистыми и четверть миллиона бонусов в согласии с наценками за риск.
— Какого рода услуги требуются от мистера Шеффилда?
— Он обязан будет подготовить все возможные законные основания для похищения и допроса одного человека, чтобы не подкопались ни флот, ни армия, ни полиция.
— И что же это за человек?
— Гулливер Фойл.
Клерк надиктовал себе под нос краткие заметки в мнемосерьгу, воткнул ее в ухо, выслушал запись, кивнул и исчез. Престейн покинул кабинет и поднялся по устланным плюшевой дорожкой ступеням в покои дочери, чтобы пожелать ей доброго утра.
В домах богачей женские комнаты обычно проектировались без окон и дверей, чтобы лишь близкие могли туда джонтировать. Таким образом охранялись мораль и целомудрие. Но поскольку Оливия Престейн, образно говоря, от рождения жила без окон и дверей, будучи слепа к обычному свету и неспособна к джонту, доступ в ее покои через нормальные двери был сохранен. У дверей выстроились лакеи в ливреях клана Престейнов.
