— С любовью от Робин маме… С любовью от Холли маме… С любовью от Венди маме…
— Это мамин! — расплакалась Робин. — Она… Это… Господи, где она? Что с ней?
— Не знаю, — спокойно отвечал Фойл, — но у меня есть некоторые догадки. Я полагаю, что твоя мать так или иначе выбралась из того концлагеря.
— И сестрички тоже. Она бы их ни за что не оставила.
— Возможно, что и твои сестры тоже. Я думаю, «Ворга» перевозила беженцев с Каллисто. Твоя семья наскребла достаточно — деньгами и драгоценностями, — чтобы их забрали на Внутренние Планеты. Вот поэтому кто-то из экипажа «Ворги» завладел этим медальоном, а впоследствии обронил его.
— Тогда где они?
— Понятия не имею. Может, их высадили на Марсе или Венере. Более вероятно, что продали работать на Луну. Если так, это объясняет, почему они до сих пор не сумели с тобой связаться. Не знаю, где они. Но «Ворга» нам это откроет.
— Ты не лжешь? Ты не обманываешь меня?
— А что, медальон тебе лжет? Я тебе правду говорю. Правду, какой сам ее знаю. Я хочу понять, почему меня оставили подыхать и какой сукин сын отдал такой приказ. Этот сукин сын должен знать, где твои мать и сестры. Он нам скажет, прежде чем я его убью. У него будет вдоволь времени подумать. Он будет подыхать очень, очень долго.
Робин в ужасе смотрела на него. Завладевшая Фойлом страсть выступила на лице кровавыми стигматами. Он был похож на тигра в засаде.
— У меня целое состояние… неважно, откуда… которое надо потратить. За три месяца я должен с этим разобраться. Я достаточно овладел математикой, чтобы просчитать вероятности. Не больше трех месяцев, прежде чем они сообразят, что Формайл с Цереры — это Гулли Фойл. Девяносто дней. От Нового года до Дня смеха. Ты со мной?
— С тобой? — разрыдалась от омерзения Робин. — С тобой?
— Четырехмильный цирк — всего-навсего камуфляж. Никто не заподозрит клоуна. Я учился, готовился, строил планы. Я почти готов. Мне нужна ты.
— Зачем?
— Я не знаю, куда приведет моя охота. В высшие круги общества или на самое дно. Я должен быть как рыба в воде и там, и там. На дне я сам управлюсь: я не забыл языка помоек. Для высшего общества мне нужна ты. Ты со мной?
— Мне больно!
Робин вырвала руку у Фойла.
— Извини. Когда я думаю о «Ворге», то теряю самообладание. Ты мне поможешь найти «Воргу» и отыскать твою семью?
— Я тебя ненавижу! — взорвалась Робин. — Я тебя презираю! Ты весь прогнил изнутри, ты разрушаешь все, к чему прикасаешься! Настанет день, и я тебе за все отомщу!
— Ладно-ладно. А от Нового года до Дня смеха — поработаем вместе?
— Поработаем вместе.
Глава 9
В канун Нового года Джеффри Формайл с Цереры предпринял наступление на высшие круги общества. Начал он с того, что объявился в Канберре на балу в Доме правительства, за полчаса до полуночи. Мероприятие было до крайности формальное, но красочное и великолепное: на формальных собраниях было принято облачаться в вечерние костюмы и платья, соответствующие эпохе учреждения торговой марки или основания бизнес-клана.
Итак, Морзе (потомки изобретателей телефона и телеграфа) надели сюртуки в стиле девятнадцатого века, а их женщины — викторианские блузы с кринолиновыми юбками. Шкоды (порох и пушки)
[27] остановили свой выбор на позднем периоде восемнадцатого столетия, облачившись в узкие сюртуки и кринолиновые юбки времен Регентства. Смельчаки-Пенемюнде (ракеты и реакторы), возводившие свою историю к 1920-м, предстали в смокингах, а женщины их, бесстыдно обнажая ноги, руки и шеи, — в платьях с глубокими декольте, словно бы от Уорта и Мэйнбокера
[28].
Формайл с Цереры явился в вечернем костюме, очень современном и крайне черном, и лишь ослепительно-белый протуберанец на лацкане, логотип церерского клана, оживлял его одеяние. При нем была Робин Уэнсбери в сверкающем жемчужинами белом платье, перехваченном в осиной талии китовым усом, и ниспадавшее до пола платье это выгодно подчеркивало ее стан, осанку и грациозную походку.
Контраст белой и черной фигур был настолько необычен, что распорядители торжества приказали на всякий случай проверить эмблему в альманахе дворянских титулов и торговых марок. Посланный вернулся с известием, что протуберанец действительно атрибутирован с Церерской компанией рудных разработок, созданной в 2250 году для эксплуатации природных ресурсов астероидов Цереры, Паллады и Весты. Особых природных ресурсов там не обнаружилось, вследствие чего Дом Цереры мало-помалу сошел со сцены, но официально так и не исчез. По всей видимости, нынче для него настали добрые времена.
— Формайл? Этот клоун?
— Именно. Из Четырехмильного цирка. Все только о нем и судачат.
— Это он самый?
— Да не может быть! Он похож на человека.
Заинтригованные, однако настороженные, сливки общества кучковались вокруг Формайла.
— Ну вот и они, — пробормотал Фойл в сторону Робин.
— Расслабься. Они тебя только потрогают. Если ты их сумеешь развлечь, они примут тебя любым. Оставайся на моей волне.
— Вы тот самый устрашающий человек с цирком, Формайл?
Кто же еще? Улыбнись.
— Именно я, мадам. Если не верите, прикоснитесь ко мне.
— Вы, кажется, искренне гордитесь собой. Разве можно гордиться дурновкусием?
Трудность в том, что нынче вкуса как такового почти ни у кого нет.
— Трудность в том, что нынче вкуса как такового почти ни у кого нет. Я полагаю, мне повезло.
— Он счастливчик. Но при этом ужасно неприлично себя ведет.
— Неприлично. Он же не дурак.
— Он ужасен, но обаятелен. А почему вы сейчас не кривляетесь?
— Я под чужим влиянием, мадам.
— О, дорогой мой, вы что, пьяны? Я леди Шрапнель. Вы когда заплачете?
— Я под вашим влиянием, леди Шрапнель.
— Ах вы проказник. Чарльз! Чарльз, поспеши сюда и спаси Формайла. Я на него плохо влияю.
Виктор из RCA Victor
[29].
— Формайл, это вы? Я впечатлен! Во сколько вам обходится подобный антураж?
