Отвечай искренне.
— В сорок тысяч, Виктор.
— О Боже! Еженедельно?
— Ежедневно.
— Ежедневно?! Зачем же вы тратите такую уйму денег?
Искренне!
— Я стремлюсь добиться известности, Виктор.
— Ха! Вы серьезно?
— Я тебе говорила, Чарльз, он проказник.
— Черт побери, такой подход действует освежающе! Клаус! А подойди-ка сюда. Вот этот бестактный юнец тратит сорок тысяч в день… добиваясь известности, можешь себе такое представить?
Шкода из Шкоды.
— Добрый вечер, Формайл! Меня весьма заинтересовало таинственное возрождение вашего родового имени. Вы случайно не дальний потомок председателя изначального совета директоров Церерской компании?
Искренне.
— Нет, Шкода. Титул стал моим за деньги. Я купил компанию. Я выскочка.
— Отлично. Toujours de l’audace!
[30]
— Клянусь, Формайл, вы устрашающе откровенны!
— Я тебе говорил, что он бестактен. Это так освежает. Вокруг полно выскочек, молодой человек, но никто из них не осмеливается этого признать! Элизабет, снизойдите своим вниманием к нам и Формайлу с Цереры.
— О, Формайл! Умираю от любопытства.
Леди Элизабет Ситроен.
— Это правда, что вы таскаете за собой передвижной колледж?
Тебя слегка прощупывают.
— Передвижной университет, леди Элизабет.
— Но зачем, Формайл?
— О, мадам, в наши дни так нелегко тратить деньги. Приходится выдумывать самые что ни на есть дурацкие предлоги. Если бы кому-то вдруг удалось изобрести новый экстравагантный способ…
— Вам бы следовало возить за собой изобретателя, Формайл.
— У меня один такой уже есть, не так ли, Робин? Увы, он увлечен вечными двигателями. А мне нужен постоянный мот. Может быть, кто-то из присутствующих согласится одолжить мне младшего сына клана?
— Согласится одолжить?! Да вам многие бы с радостью доплачивали за такую разгрузку!
— А что, Формайл, разработчика вечных двигателей вам недостаточно?
— Нет. Это шокирующая бессмыслица. Весь смысл экстравагантности в том, чтобы вести себя как дурак и чувствовать себя дураком, но наслаждаться этим! Какое наслаждение может принести вечный двигатель? В чем экстравагантность энтропии? Миллионы в мусорную корзину, ни цента энтропии — таково мое кредо!
Все рассмеялись. Собравшаяся вокруг Формайла толпа росла. Он их впечатлил и расположил к себе. Он стал их новой игрушкой. Потом настала полночь, большие часы пробили Новый год, и разномастная толпа приготовилась джонтировать по всем уголкам мира.
— Отправляйтесь с нами на Яву, Формайл! Там чудесная вечеринка законников у Региса Шеффилда. Мы собираемся разыграть пьеску о Жалостливом Судье.
— В Гонконг, Формайл!
— В Токио, Формайл! В Гонконге сейчас дождь. Давайте к нам в Токио. И цирк свой не забудьте.
— Благодарю вас, но — нет. Я отправляюсь в Шанхай, в Советский кафедральный собор. Я обещаю исключительное вознаграждение тому, кто первый найдет недостаток в моем костюме. Буду с вами через два часа. Робин, ты готова?
Не джонтируй с места: это считается дурным тоном. Выйди из зала. Медленно. С шиком. Обменяйся приветственными кивками с губернатором… комиссаром… их супругами… Отлично. Не забудь подбодрить помощников. Да не его, идиот! Это лейтенант-губернатор. Так, хорошо. Ты произвел фурор. Тебя приняли. А что дальше?
— Теперь то, зачем мы прибыли в Канберру.
— Я думала, мы на бал прибыли.
— На бал. И за человеком по имени Форрест.
— А кто это?
— Бен Форрест, из экипажа «Ворги». У меня три ниточки к человеку, который приказал, чтобы меня бросили подыхать. Три имени. Кок в Риме, его зовут Поджи. Костоправ в Шанхае, по имени Орел. И этот человек, Форрест. Комбинированная операция: их розыск, совмещенный с внедрением в высшие круги. Ясно?
— Ясно.
— У нас два часа, чтобы расшевелить Форреста. Ты помнишь координаты местного консервного завода? Где у них тут рабочий поселок?
— Я не участвую в твоем возмездии «Ворге». Я ищу свою семью.
— Это комбинированная операция, во всех смыслах, — проскрежетал Фойл с такой дикарской яростью, что девушка только моргнула и вмиг джонтировала. Когда он переместился в свою палатку посреди лагеря Четырехмильного цирка, раскинутого на Джервис-Бич, она уже переодевалась в дорожную одежду. Фойл оглядел ее. Он к ней больше не прикасался, хотя и приказал, по соображениям безопасности, чтобы она жила в его палатке. Робин перехватила его взгляд и остановилась в ожидании.
Он покачал головой.
— С этим покончено.
— Как интересно. Ты завершил карьеру насильника?
— Одевайся, — велел он, контролируя себя. — Скажи остальным, чтобы через два часа цирк был в Шанхае.
В двенадцать тридцать пополуночи Фойл и Робин явились в центральный офис рабочего городка Австралийской консервной компании. Они потребовали себе идентификаторы для прохода на территорию и были встречены лично мэром.
— С Новым годом, с Новым годом, — пропел тот. — Счастливого Нового года! Вы в гости? Как приятно вам помочь. Позвольте?
Он указал им на роскошный вертолет и сам сел в пилотское кресло.
— У нас нынче много гостей. У нас городок дружный. Самый дружный городок компании во всем мире. — Вертолет лавировал между небоскребов. — Вот ледовый дворец… слева центр плавания… вот под тем большим куполом — лыжный трамплин… там снег круглый год… Под той прозрачной крышей — тропические сады. Пальмы, орхидеи, фрукты, попугаи… А вот наш рынок. А вот театр. У нас своя служба вещания, трехмерка, все пять чувств. А взгляните только на футбольный стадион! Вы знаете, что двое наших ребят стали любимцами Америки? Тернер правым рокне, а Отис левым торпом
[31].
