Красная сандалька
Июльское солнце широким потоком лилось сквозь распахнутые окна. Москва за ними вовсю крутилась юлой на умытых поливалками улицах, стояла в пробках, злобно ругаясь, пила кофе из белых стаканчиков, которые, смяв в кулаке, бросала затем мимо урны.
Но Ульяна старательно делала вид, что ее все это не касается.
Она лежала на широкой кровати, лениво пролистывая ленту новостей. Солнечный лучик падал на черно-белый орнамент обоев, превращая его в затейливую вязь. Уля вытянула руку, чуть наклоняясь вперед, чтобы картинка ладно уместилась в квадратную рамку снимка. Пара привычных движений – и фото улетело в Сеть.
На экране телефона число одиннадцать неумолимо обращалось в полдень. За плотно прикрытой дверью раздался топот маленьких пяток. Уля улыбнулась. Никитка помнил, что она не любит незваных гостей, но изнывал в ожидании, когда же сестра проснется и выйдет. Он постоял немного – было слышно, как мальчик шумно сопит, переступая с ноги на ногу, – но постучать так и не решился, взбрыкнул и понесся по коридору в сторону кухни. Оттуда уже доносились звон посуды и приглушенное бормотание телевизора.
Субботнее утро было временем толстобоких маминых оладий – их она жарила под тяжелой крышкой, томила в масле, а подавала со сметаной. От одной только мысли об этом урчало в животе. Но сладкое тесто давно было под запретом.
Ульяна вздохнула, потягиваясь, и решительно опустила ноги на пол. Мягкий ворс ковра приятно щекотнул ступни. Впереди ждал еще один день, полный беззаботного июльского солнца. Вилка, как сама себя называла соседская девочка со звучным именем Виолетта, ставшая за годы жизни бок о бок главной Улиной подругой, хотела доехать до парка Горького, едва только спадет жара. Но прогноз погоды не обещал ни малейшей прохлады. Потому гулять пришлось бы, изнывая от духоты, прячась в тени и попивая коктейли из запотевших стаканчиков. Но жара Ульяну не печалила.
Июнь, отданный на заклание сессии, пролетел незамеченным. Он оставил после себя только ворох конспектов да темные круги под глазами, которые было решено не прятать: они придавали Уле пусть немного, но взрослый вид. По крайней мере, так ей казалось, когда она смотрела на себя, с неудовольствием отмечая налитые молодой свежестью щеки с той мягкостью линий, которая подходила скорее робкой восьмикласснице, чем студентке третьего курса.
Сбросив груз институтских проблем, Уля вот уже неделю почти не вылезала из постели. Листала бульварные романчики, не глядя подхватывала спелую ягодку черешни за тонкий черенок и раскусывала ее, чтобы терпкий сок наполнил рот настоящим вкусом лета. Мама, возвращаясь с работы, конечно, ворчала.
– Могла бы хоть полы помыть, – говорила она, неодобрительно поглядывая на дочь, но та в ответ даже бровью не вела.
– Неделя, ма. Ты обещала мне неделю ничегонеделанья, как только я закрою семестр. – И, уворачиваясь от шлепка, уходила с кухни, прихватив с собой еще одну мисочку ягод.
Никитка об уговоре знал крепко, потому к сестре не приставал, подваливаясь к боку, только когда Ульяна сама выбиралась в общую комнату, чтобы посмотреть бессмысленное ток-шоу по музыкальному каналу или новую серию дурацкого сериала. Щекоча ее макушкой, Никита осторожно садился рядом, а когда сестра разводила руки в стороны, с визгом бросался на нее, брыкался и хохотал. Это была старая забава с тех далеких времен, когда Никита только научился ходить. Иногда Уле и не верилось, что тот пузатый малыш теперь посещает подготовительную школу, учится читать, старательно потирая переносицу очень ее, Ульяниным, жестом. В такие моменты ее накрывала волна нежности к брату.
Она любила этого сорванца, пусть и родившегося слишком поздно, чтобы стать ей другом. Разница в четырнадцать лет разделяла их, и ничего нельзя было с этим поделать. Но, глядя, как Никитка заходится счастливым хохотом в ее руках, Ульяна нисколько не притворялась счастливой. Она такой была.
Вот и сейчас, неторопливо натягивая домашнюю футболку поверх заношенных шорт, Уля прислушивалась к звонкому голосу брата, доносившемуся из соседней комнаты, и улыбалась, сама не зная чему. Телефон, брошенный на подушку, завибрировал. Ульяна оторвалась от отражения в зеркале над комодом и пролистала обновления. Фото солнечного луча на обоях набирало лайки и комментарии. «Концептуально», – писала старая знакомая с фотокурсов. «Я с другой стороны стены так и почувствовала, что ты снимаешь», – отметилась Вилка.
«Хороший кадр. Твоя спальня всегда такая солнечная? Или только когда ты в ней?» – Поставленное в конце сердечко заставило Ульяну пробежаться по тексту еще раз.
Улыбка на лице стала торжествующей. Высокий светловолосый красавец со спортивного факультета. Тот самый, что уступил ей место в кафетерии и подал руку на лестнице. Тот самый, что недавно добавился к ней в друзья, но так и не написал ничего толком, своим молчанием заставляя постоянно обновлять страничку.
– С ума сойти! – пропела Уля и отправила ссылку на фотографию Вилке.
Той не было в сети, как и спортивного красавца. Но день только начинался, кто знает, сколько всего успеет в него вместиться?
Пританцовывая, Ульяна вышла в коридор, но до ванной не дошла – Никитка налетел на нее и едва не сбил с ног.
– Эй, здоровяк, потише ты! – ворчливо проговорила она, приглаживая вихрастую макушку брата.
– Мама сказала идти тебя будить! А то мы никуда не успеем.
– А мы должны куда-то успеть? – рассеянно спросила Уля, проверяя, не ответила ли ей подруга.
– В парк, мама сказала, мы пойдем с тобой в парк, где карусель-карусель! – Последние слова мальчик пропел на мотив старого мультика и понесся по коридору к кухне. – Мама! Ульянка проснулась!
Нежность к брату сдулась в Уле подобно лопнувшему шарику. Теперь она припомнила, что выторгованная удачно закрытой сессией неделя спокойствия заканчивается прямо сегодня. А значит, от похода на карусели спастись не получится.
Уля ловко проскользнула в ванную и прикрыла за собой дверь. Кафель приятно холодил босые ноги. Она включила воду, делая ее похолоднее, и юркнула в новомодный кокон душевой кабины, которую совсем недавно купил отчим Алексей, как звала его Уля уже без малого десять лет. Он был хорошим человеком, не лез с нравоучениями, прикрывал по мелочам от мамы и не вмешивался в их крупные ссоры. А еще – руководил большой фирмой, значит, мог позволить себе и эту квартиру, и этот душ.
Прохладная вода щекотала кожу. Уля придирчиво похлопала себя по животу и бедрам: они казались ей дряблыми. И даже каждодневные упражнения, которые она выполняла, повторяя за энергичным тренером из видео, не слишком помогали. Но это всё были мелочи – Уля кривила душой, называя себя полной. Привычный девичий обряд, ритуальный танец перед тем, как позволить себе еще один кусок пиццы. На самом деле ей даже нравилось, как округло переходит тонкая талия в бедра, как натягивается майка на груди. Ульяна была миленькой. И сама знала это, умело добавляя к облику легкие кудри и чуть заметный макияж, на который уходило куда больше времени, чем на яркий и броский. Именно такая, мягкая и женственная девушка могла понравиться обаятельному спортсмену. Ведь противоположности притягиваются. Притянутся и они. Должны притянуться.
