– А я говорю, от рюмочки ничего не будет! Кто тебе муж – я или Станислав этот Васильевич, а?
– Ты.
– Ну так пей!
Уля представила, как дрожит большая рука Натальи, тянущаяся к рюмке. Как маленькие катышки коричневого платья трясутся вместе с ней. Как слеповато она щурит глаза, а в них уже плещется полынь. Эти же глаза смотрели на Улю в ванной. Жалея, сочувствуя, предлагая незатейливую помощь.
Ульяна и не помнила, как вскочила на ноги и рванула в коридор. Соседская дверь содрогнулась под ударами ее кулака. Послышался легкий звон – рюмку с силой поставили на стол, раздались тяжелые шаги. Наталья открыла дверь и застыла на пороге. Глаза у нее были красные, будто их только что с силой терли, прогоняя слезы.
– Чего тебе? – недружелюбно буркнула она.
За широкой спиной уже маячил бородатый дядя Коля. На Улю он смотрел зло и затравленно.
– Мне там… это… – Слова никак не желали находиться. – Надо по платежке спросить! – наконец нашлась Ульяна. – По свету. А то долг будет, отключат всем! Пойдемте, а?
Наталья потопталась на месте, оглянулась на мужа, подумала и вздохнула.
– Ну пойдем… а то ведь отключат, Коленька!
Николай за ее спиной что-то пробурчал, но спорить не решился. И Уля повела соседку к себе, старательно делая вид, что не обмирает от страха. Плотно закрыв за собой, она подошла к окну и только тогда посмотрела на Наталью.
– Ну, где платежка-то? – Соседка явно начинала нервничать. – Показывай.
– Послушайте. – Уля замолчала, собираясь с мыслями. – Ни в коем случае не пейте! – Слова сами сорвались с губ, вываливая правду без всяких сантиментов. – Он хочет вас отравить, понимаете? Вам же плохо будет! Вы умрете, если выпьете эту рюмку!
Наталья застыла в дверях, становясь похожей на огромный валун, в который с рассветом превращаются тролли из детских сказок.
– Подумайте, – не отставала Уля. – Что ему может быть от вас нужно? Комната? Деньги? Что?
Наталья продолжала молчать, медленно хлопая редкими ресницами.
– Ну же! Наталья! У вас есть деньги? Наличные? Или счет в банке?
– Счет – да. Счет у меня есть, – оживилась та. – Государство мне пенсию платит. А куда ее тратить? Я складываю. На счет… Да. Счет у меня есть.
– А Николай? Он знает про эту пенсию?
– Знает, конечно, он же мой муж! – В голосе читалось явное самодовольство. – Что ж я, без приданого, что ли, замуж пошла? Нет! Я выписку в сберкассе взяла, ему показала, и он сразу сказал: мол, пойдем, Наталья, жениться будем! И я пошла.
Больше всего в эту секунду Ульяне хотелось схватить новоявленного соседского супруга за его мерзкую бороденку и оторвать ее вместе с кожей. А потом заставить съесть.
– Если вы умрете, ему достанутся все ваши деньги, и комната тоже отойдет ему. Ни в коем случае не пейте. И разводитесь с ним как можно скорее…
Наталья пожевала губами, постояла немного, развернулась одним рывком и стремительно потопала к двери. Уля догнала ее на пороге.
– Вы меня поняли?
– Поняла я. Поняла. – Она отодвинула Улю в сторону и ушла к себе.
Дверь Уля запирала дрожащими руками. Мало ли на что решится сумасшедший дядя Коля, узнав, что его большая рыба сорвалась с крючка? Уля вернулась в свой дальний угол, кинула на пол подушку, укрыла плечи пыльным пледом и села ждать. Шум за стеной раздался в ту же секунду.
– Ну чего там? – Голос Николая был приглушенным, но слышимым. – Разобралась?
– Разобралась.
– Не якшалась бы ты с девкой этой, жена. Мутная она какая-то.
– А ты? – Наталья говорила громко, однако на удивление спокойно.
– А что я?
– А ты не мутный?
Уля съежилась у стены, прижалась к ней ухом, чтобы лучше слышать.
– Я-то муж твой. Какой есть.
– А чего ж ты, муж, меня отравить решил? – едко спросила Наталья.
Раньше ее способности к саркастическим замечаниям ограничивались грязными следами на свежевымытом полу. Но что-то меняется даже в мире полной безнадеги.
– Ты это что? С ума сошла, что ли? – откашлявшись, спросил дядя Коля, сам не зная, какую роковую ошибку совершает.
Наталья взревела, как тяжело раненный зверь. Уля отшатнулась от стены, уверенная, что крик этот слышали не только в их квартире, но и в соседних. Отчего же тогда за дверью Оксаны все так же тихо? Ее любящая семейка уехала? Или сидит себе спокойно у телевизора, делая вид, что ничего не происходит? Хоть перебейте друг друга, хоть устройте кровавую оргию, главное, чтобы полы в коридоре были чистыми и котлеты в подписанной Оксаной кастрюле никто не тронул.
Наталья оборвала звериный вопль, за ним послышался град падающих на пол предметов.
– Это я, да! Это я с детства с катушек съехала. Крыша протекает, да! Как еще объяснить? Меня много как называли! Корова сумасшедшая! Дура! Психичка бешеная! – Звон разбивающейся посуды и падающих кованых стульев наполнил всю квартиру. – Но травить! Это ты первый… Уходи! Уходи, пока не пришибла!
Дядя Коля что-то кричал в ответ, но его практически не было слышно. Уля сжала кулаки, моля несуществующих богов, чтобы все поскорее закончилось. Чтобы этот бородатый мужик ушел и воцарилась тишина, в которой можно спокойно спать, не терзаясь муками совести. Про полынные таблетки она и не вспомнила.
– И уйду! – отчаянно завопил Николай, перекрикивая лютующую супругу. – А ты тут сама сдохнешь!
– Я себе другого мужа найду! – Если бы не антураж сгнившей коммуналки, их ссора могла сойти за серию бразильского «мыла». – Настоящего! Он меня любить будет!
– Да кому ты нужна? – Голос дяди Коли доносился со стороны двери, он явно собирался смотаться подобру-поздорову, но злость была сильнее инстинкта самосохранения. – Я чуть не сдох, когда на тебя залез! Сука страшная!
– Уйди! – Крик сорвался на визг. – Богом кляну, уйди! Ой, уходи скорее!
– А вот не пойду. – Слова заставили Наталью замолчать. – Я здесь прописан теперь, отдавай мне половину комнаты и денег, тогда разойдемся как люди. Или сама уходи. – Он хихикнул. – Уродина! Сука! Пошла отсюда! – Николай тоже кричал, не замечая, как похож в этот момент на сумасшедшую жену.
– Уходи, Коленька, – жутким, сдавленным голосом прохрипела Наталья, и по спине Ули пробежали холодные мурашки предчувствия беды. – Я уже не соображаю ничего… Ой, беда случится, уходи, Коленька. – Стену сотряс звук удара – в нее врезался тяжелый кулак. – Я тебя прощаю, что отравить хотел. Я тебя прощаю, что обманул. Я тебе первая правду не сказала. Я же сумасшедшая, Коленька. И справка есть. Я же убить могу… Ты меня не обзывай больше, ты мне больно словами-то не делай. Уходи себе… Успокоюсь – поговорим. Уходи, Богом прошу…
