После встречи на телеканале мы поехали к Ивану Ивановичу. Ну, как, поехали… Он вызвал такси и больше почти не отвлекался. Мы целовались в такси, и потом тоже целовались…
Потом лежали, улыбались.
— По-моему, неплохо, — сказал он. — Хороший вечер получился.
— Да.
— А у меня еще и День рождения через пару часов. Хочешь выпить?
— Нет.
— А что хочешь?
— Чтобы еще когда-нибудь было так же хорошо.
— Если я в этом играю какую-то роль, то я не пропив.
— Спасибо.
— Ну, вот еще…
— Спасибо!
— Э! Давайте без этих ваших психологических штучек, женщина!
— Ты даже не представляешь, как много это все для меня значит.
— Не представляю? Тогда расскажи…
— Расскажу как-нибудь…
— Сплошные загадки… Но тактика правильная! Мне нравятся загадки.
— У меня нет тактики.
— Да, я уже заметил, что ты очень бестактная…
И мы снова целовались…
А пока я ходила по смотровым и коридорам, в моей палате происходило вот что.
— Девочки, мне Женя вчера такую вещь рассказала! — и Таня слила мою историю.
Про ребенка, про беременность, про работу, про любовь…
И немая сцена длилась сто лет и еще минут пять. Потом столько же они возмущались.
Потом перешли к активной фазе.
Александра: Ну, ничего, мы его вычислим!
Милка: Вот козел!
Таня: Я вас очень прошу, девочки! Не вмешивайтесь в чужую жизнь!
Александра: Я Женьку в обиду не дам!
Милка (Александре): Благородная ты баба, Сашка, просто не могу! А ведь Женька у тебя квартиру скорей всего что отберет!
Пауза.
Александра: Глупая ты, Милка…
Еще через пять минут Фимочка посмотрела мои документы и сказала, что я работаю в телекомпании «Эволюция». Еще через пять минут Александра, вооруженная своей чудо-книжкой, разыскала телефон телекомпании.
Милка: Здрасьте! А мне надо услышать… (Тане и Александре, шепотом) Как его зовут?..
Дамы ужасно напряглись, но вспомнили:
Иван Иванович Аистов!
Милка: Мне Ивана Ивановича Аистова!.. Как нету? А где он?.. Ну, и что, что Новый год!.. Вы мне Аистова дайте, а потом киряйте, сколько хотите!.. А как ему можно позвонить?.. Вот ты дура, девушка…
Оказалось, на работе директора уже не было, а его частный номер секретарь не хотела давать.
Тогда ей перезвонила Таня.
Таня: Вы знаете, это очень важно. Речь идет об одной вашей сотруднице… Нет, я не могу вам рассказать ничего, это конфиденциально и касается, возможно, только Ивана Ивановича!.. Девушка, это правда важно!
Но номер не дали и ей.
Тогда Александра вздохнула:
— В последний раз.
И набрала номер:
— Виталик? Привет, с Новым годом! Это тебя Перунова снова беспокоит! Виталик, ты не поверишь, но мне, снова надо узнать номер телефона!.. Да! Снова для беременной женщины! Это очень важно! Очень! Это — не в первый, но в последний раз! Виталик! Галактика в опасности!
* * *
Я вернулась и легла. Спинаааа… Пришла Фимочка.
— Ну, как ты, милая?
— Болит вот здесь…
— Ну, это понятно… Пойдем-ка, Алина Кирилловна посмотрит тебя. Я помогу, давай.
Она поддерживала меня, а я ползла, держась за спину. В кино рожающие держатся за живот. Значит, я еще не рожаю. Но что это тогда со мной?
Влезть в кресло-раскоряку было ужасно тяжело. Я брала высоту в несколько приемов, отдыхала, шла наверх снова… В окне за полосками жалюзи мелькала праздничная жизнь, ездили машины, люди несли елки.
Поразительно, как параллельно все бывает. Там это, а здесь то.
А здесь я уже две минуты не могу взобраться в кресло. Мое верное тело живет своей жизнью, дрожит, выгибается, что-то вытанцовывает, прижигая время от времени огнем в районе крестца.
Алина Кирилловна терпеливо ждала.
— Простите… что я на вас думала… — сказала я ей.
Она ничего не поняла и ничего не ответила.
Зато копалась во мне с особым усердием.
— Шейка раскрывается. Ну? Пойдем рожать?
Боги мои и не только! Небо! Земля! Солнце! Все стихии! Вы слышали, что мне сказали? Не оставьте меня, помогите, подскажите, что и как! Я неопытная, я столько прожила и столькому научилась, но я ничего не знаю об устройстве
жизни, оказывается! Будьте со мной! Помогайте мне! Помогайте моему малышу, моему солнышку, моему ангелу, который тоже отправился в путь!
Помогите нам верить и не бояться, а с остальным я справлюсь!
Скоро уже…
Фимочка помогла идти назад в палату.
— Я тут над списочком думала, как ты просила.
— Да, Фимочка, помню… Только не сейчас… Чуть позже… Завтра… Послезавтра… Мне плоховато…
— Ой, конечно, милая! Конечно! На вот! Почитаешь потом!
Она сунула мне в карман пожеванную бумажку.
— Старенькие девочки! Кушать!
Мне не хотелось есть, не хотелось пить, ничего не хотелось. Полная пустота во всем теле. Ни единой мысли, ничего. Весь азарт и все мысли сейчас стеклись к моему крестцу.
Даже когда не болело — пусто. Словно я чулок с глазами.
Надо позвонить маме и сказать, что рожаю.
Нет! Если я сейчас позвоню маме, то испорчу весь предновогодний рабочий день! Она будет только обо мне и думать! Рожу — и тогда перезвоню!
Записала автоответчик: «Мам, я на электросне, потом праздничный концерт и процедуры, в общем, позвоню уже ночью, с наступающим. Да, и люблю тебя».
— А мы тут елочку нарядили! — встретили меня однопалатницы. — Смотри, какая красота!
Они сделали из бинта бантики. Теперь наша елка была украшена не только Хайди Клум и конфетами.
Елка хорошая, а спина не очень…
Лежать? Ходить? Ходить лучше, не так болит.
— Странное такое ощущение, — пожаловалась я. — Оно, по сути, не болит. Причем может долго вообще не ощущаться. Потом вдруг издалека так подъезжает, разгорается, потом медленно гаснет. И снова тишина. Это что?
