— Бедная ты моя. А отец?
— Да что отец. Первый сварщик на селе. Почет, уважение, потому не может никому отказать, когда наливают, а наливают часто. — Девушка махнула рукой: да чего говорить. — Лизка после учебы явилась — не запылилась. Ну, колхозу учитель-то нужен. Дали ей домишко. Тут Макар ее и заприметил.
— Бедная, бедная девочка. — Виктор прижал девушку к себе.
— Эй-эй. Я бедная, но не беззащитная.
— Какая девушка! Я не хочу выглядеть лжецом, как… как некоторые. Но я тебя ни на кого не променяю.
— Посмотрим.
Она запустила ладони в задние карманы его брюк и поцеловала Ковалева в губы. Виктор на мгновение растерялся, прикосновение к ягодицам ошарашило его, горячая волна возбуждения ударила в голову.
Когда же он очнулся, девушки рядом не было, только тихонько скрипнула дверь в доме.
Виктор остановился у открытых дверей веранды докурить сигарету. Макар по-прежнему сидел во главе стола, попивая чай. Лиза собирала грязную посуду в большой пластиковый таз. Яркий свет лампы под потолком хорошо освещал лицо и плечи, мягко падал на проворные тонкие руки с маленькими ладошками. Теперь, зная все или почти все о девушке, Ковалев взглянул на нее по-другому.
Несомненно, Лизка была похожа на Любовь, но тоньше в талии, изящнее, миниатюрнее. Впрочем, Ковалев не испытывал к девушке прежнего интереса. Обычная деревенская… дурочка, которая сорвалась, сбежав от пристального внимания родителей. Таких не соблазняют, таким наливают водки, и делай с ней что угодно. Хочешь сам, хочешь с друзьями.
Виктор щелчком отбросил окурок и вошел на веранду. Лиза отвела за ушко русую прядь — Ковалева словно окатило ледяной водой от ее взгляда.
— Стоять! — глухо произнес Зотов.
— Не понял…
— Стой на месте.
— Ты чего, Зот?
Елизавета поставила таз с посудой рядом с мойкой и, скрестив руки на груди, осмотрела Виктора с головы до ног.
Кузнец подошел к другу, взъерошил волосы на голове, словно проверяя на вшивость.
— Руки в карманы совала? — строго спросил Зотов.
— Н-нет… То есть да, но…
— Выворачивай!
Виктор достал сигареты, зажигалку.
— Ага! — Макар выхватил из его рук пачку, высыпал содержимое на стол, довольно хмыкнул: — Чисто.
Вывернутыми карманами он тоже остался доволен.
Виктор стоял на пороге дома с поднятыми руками, чувствуя себя на допросе в милиции.
— Задний карман, — признался он. — Она засовывала туда руку, — и покраснел от упоминания столь интимной подробности.
Макар осторожно извлек из кармана колечко темных волос и сунул Виктору под нос.
— Вот тебе сюрприз, — саркастически произнес Зотов.
— Чего это?
— Прядь дамы сердца, сэр Ланселот. Раздевайся, — велел он приказным тоном, зажигая горелку газовой печи. Виктор никогда не видел, чтобы волосы горели зеленым ядовитым пламенем.
— Что, блин, творится? Зот, ты, часом, не двинулся рассудком?
— Нет, но у тебя есть такая возможность.
— В смысле?
— Потом. Все потом.
Лиза достала из старого буфета водочную бутылку с винтом и налила полный стакан:
— Выпейте, Витя.
Ковалев поморщился:
— Нет. За один раз мне столько не потянуть. К тому же я и так хорошо выпил.
— Это не водка, брат. — Макар положил руку на его плечо. — Это лекарство.
— А я болен? — удивился гость.
— Сойдешь с ума, — обыденным тоном ответил Зот.
Ковалев пригубил — обычная вода.
— Пей-пей. До дна.
Виктор опорожнил стакан.
— Хорошая водичка. — Он причмокнул губами. — Теперь-то штаны можно надеть?
— Валяй. Больше сюрпризов нет.
— Чего-то я ничего не понимаю. — Ковалев застегнул брюки и накинул рубашку.
— Скоро поймешь. Айда во двор.
Ковалев взял со стола сигарету и зажигалку, последовал за другом.
На дворе совсем стемнело. Виктор затянулся, выпустил дым к небу, украшенному звездной россыпью августа.
— Хорошо, — вздохнул он. — Так от чего меня лечили? И за…
Ковалев кашлянул. Тошнота неожиданно подступила к горлу.
— Ага, блин! — прошипел сквозь зубы Макар. — Вот зараза.
Ковалева трясло и давило, слезы текли по лицу, жгло носоглотку, а поток не кончался. Когда же все прошло, он почувствовал тонкие нити, свисающие из горла.
— Терпение, брат, терпение. — Зотов потянул за них.
Виктор скосил глаза и, к своему удивлению, увидел несколько длинных темных волос. От увиденного его скрутил новый спазм, но желудок был пуст.
— Теперь все, — вздохнул кузнец.
Виктор выпрямился, кое-как доплелся до скамьи у стены.
— Господи… Это чё было-то? — тяжело дыша, спросил он.
— Святая вода.
Ковалев внимательно посмотрел на друга.
— Ты давал ее мне? Причастил, значит. А? — Он изобразил волосы, вытаскиваемые изо рта.
— Волосы — бабий приворот. Не дергайся. С тебя на сегодня хватит.
— К-как? И кто? Люба?
— Ну а кто ж. Патлы любимой не узнаешь, что ли? Привязать тебя хотела. Парень городской, видный. Бизьнесьмен. Сейчас на бизьнесьменов самая охота.
— Да пошел ты…
Виктор отвернулся. Макар с легкой улыбкой наблюдал за другом, испытывая жалость к человеку, который волей случая попал в странные обстоятельства и теперь пытается объяснить их с точки зрения собственного опыта. У Ковалева дрожали руки, от него воняло рвотой.
— Я же не глотал… это, — тихо произнес Виктор.
— В тарелку сыпанула толченых.
— И ты знал?! — Ковалев подскочил на месте. — Видел?!
— За ней уследишь! Как же! Ты же втюрился в нее с полоборота.
— Да пошел ты!
— Сам пошел! Умываться.
Виктора трясло от холода, потому самостоятельно умыться у него не получалось. Лизе пришлось поухаживать за гостем. Теплые ладошки омыли лицо, шею Ковалева, а потом вытерли толстым полотенцем. Виктор с наслаждением окунулся в махровое облако, чувствуя себя маленьким мальчиком в материнских руках.
— Ну вот. Как новенький, — сказала Лиза, глядя на него грустными глазами.
— Спасибо, — тихо произнес Виктор, не отводя взгляда. Вранье!
Вранье все, что Любка наплела. Лживая сука! Тварь!
