Ее ноготки нетерпеливо скользят по моей шее. Мы стонем, касаясь горячими языками.
Ах, твою мать… Девочка — просто пожар!
И мне плевать уже на мою разбитую тачку, я рад, что встретил ее, и очень рад, что не сбил. И совершенно счастлив, что уговорил ехать ко мне сегодня. Я возбужденно смеюсь в ее губы.
— Попалась кошка… — шепчу ей.
Она тоже возбужденно смеется в мои и отрицательно крутит головой. Опять перехватываю ее губы, фиксируя лицо руками.
Нет! Я еще не все скушал тут, чтобы двигаться дальше.
Давит ладонями в грудь.
— Всё… — задыхаясь. — Хватит… Пусти…
— Нет, нет, нет… Я тебя еще не наказал за все твои пакости…
— Эй! — возмущенно выкручивается. — Ты же сказал «не бойся»!
— Не бойся… — смеюсь ей в шею. — Я ласково тебя выпорю… маленькую… дерзкую… вредину!
Мои руки врываются к ней под юбку, поднимая ткань вверх, на талию.
— Нет! — перехватывает она их.
— Да! — врываюсь коленом между ее ногами, пытающимися сжаться, и «съедаю» ее нежную, пахнущую хрусталем, шею.
На пару секунд она расслабляется, оседая в моих руках.
Вот… умница… Так — очень хорошо!
Стягиваю с плеча пуловер, впиваясь в бархатную упругую кожу. На плече тату. Черный пляшущий бесенок.
Мои губы улыбаются.
Всё с тобой понятно, Авария! — облизываю я его. — С таким-то хранителем…
Подхватываю за бедра. Поднимаю по стене выше и впечатываюсь в нее своей эрекцией. Возбужденный сдавленный вскрик, и она хватается за мои плечи.
Для меня все гаснет вокруг с ним вместе, и снова вспыхивает. Ярко-ярко! Как никогда.
— Нет… нет… — неуверенно шепчет она, задыхаясь. — Подожди…
— Ах, ну да! — теряю половину звуков от возбуждения. — Попка еще не порота…
Рывком разворачиваю ее лицом к стене.
— Стой… нет!
Все вы так говорите сначала…
Накручивая на руку хвост, я прижимаю ее лицом к стене. Ладонью накрываю ее мокрые между ног трусики.
И еще один вскрик…
Тяну ее на себя, проходясь пальцами по всем чувствительным местам. Белая ниточка стрингов… веду под ней пальцами… попочка просто «орешек»!
— Дай-ка сюда свою попочку…
— Нет! — пытается вывернуться.
— Я кончаю от твоих «нет»!
Шлепок… вскрик… и вспышка возбуждения. Уверен — одна на двоих. И еще шлепок… сжимаю, наслаждаясь ее срывающимся дыханием… и еще… Перестает дергаться и замирает.
— Нравится? — смеюсь я в ее шею.
Неожиданно выкручивается, прижигая мне в ответ по щеке.
— Нравится?! — вызывающе оскаливаясь.
— Ах, ты… — как же мне вставляют эти непокорные глазищи!
Подхватываю ее под бедро, и мы летим вместе на диван.
— Сто… — впиваюсь в этот горячий рот.
И наши языки начинают кружить. Сквозь постоянно пытающиеся сомкнуться веки я вижу ее порхающие от возбуждения ресницы.
— Сдаешься?…
— Не…
И я снова впиваюсь в эти непокорные губы.
В смысле, бл*ть, нет?! — мне кажется, что еще немного этих горячих боев, и мы кончим с ней прямо так, не начиная.
Тебе нравится именно так? Дразниться?
Мне тоже вставляет!
Но…
Удерживая ее руки наверху, расстегиваю ширинку, вжимаюсь.
Рывок. И мычание в мои прижатые к ее рту губы. Врываюсь в него языком. Перешеек трусиков послушно скользит в сторону. Она такая скользкая… такая горячая… И меня совершенно отключает. Только чувствую, как впиваются в мою спину ее острые ноготки. И возмущенное мычание в рот. Укус…
Это сносит мне башню, и я толкаюсь в нее резче.
И уже соображаю — что-то не так… но тело ни черта уже не слушается… и я прорываюсь в нее!
Нет, нет, нет, НЕТ!!!
Мы вскрикиваем с ней одновременно и застываем, истерично дыша.
Открываю глаза, в шоке заглядывая в ее.
Девственница…
Ее — распахнуты, и застыли. Тоже в шоке.
И х*р его знает, кто из нас в большем!
Бл*ть…
Медленно выхожу, сползая лицом ей на живот.
В голове звенит.
Ее живот судорожно вздрагивает.
Прижимаю к себе крепче.
Дышим. Молча. Нервно.
И что?…
Поднимаюсь выше, заглядывая снова в глаза.
Растерянная девчонка… Глаза блестят…
— Ну, привет еще раз, Аварийная моя… — медленно выдыхаю я. — Кто-то из нас двоих заигрался?
Положительно кивает, прикусывая дрожащую губу.
— Давай, ты? — умоляюще смотрю на нее.
Теперь качает головой отрицательно.
— Я?
И снова положительно.
Всё внутри меня протестует, я не чувствую себя виноватым. Мы же играли…
Но я произношу это. С какой-то неуверенно сомнительной интонацией.
— Извини?
Отрицательно машет головой, поджимая губы.
— Отпусти меня.
Теперь я отрицательно качаю головой.
— А я не могу…
Как это объяснить-то?
— Если я отпущу тебя сейчас… — отдышаться так и не получается, и я говорю рвано. — Ты останешься изнасилованной девочкой… а я… — даже произнести не могу. — А я не хочу!
Прижимаюсь к ее губам своими.
— Пожалуйста… Давай все исправим сейчас.
Закрывает глаза.
И я нежно касаюсь ее губ поцелуем. Скулы… шеи… и снова этих нервно подрагивающих губ…
— Есть только один способ…
— Что угодно!
— Притворись, что ты любишь меня.
9
Станиславский кричал бы нам «Верю!» и аплодировал стоя. И в наш первый, и второй… и уже очень смелый и страстный — третий!
И мне кажется, что я — как залитая солнцем солнечная батарея. Так переполнен, что плавлюсь.
«— Я люблю тебя…» — и это — как двойной удар удовольствием в пах и в грудь, одновременно. Короткое замыкание чувствами.
Всё утро мне снится это… и мои контакты плавятся.
Просыпаюсь от порхающего, распирающего чувства в груди. Губы растягиваются в улыбке. И я просто лежу, наслаждаясь ощущением. Необычным крышесносным ощущением. Что-то достала всё-таки из меня эта девчонка… Что-то новое, пронзительное, не умещающееся в груди. Рассыпающееся пьянящими искрами из глаз.
