Старая, заносчивая стерва!
Проглатываю всё, о чем мне хочется орать в эту трубку. Не только потому, что если не сдержусь, то хрен я доберусь до ее телефона. Но еще и потому, что есть в мире каждого человека вещи, которые лучше не задевать. В моем — Маруська и Авария. В Янкином — «бабуля». И мне казалось, что — я. И если я обижу «бабулю», гореть моей хате уже по-настоящему. И, скорее всего, вместе со мной, надежно запертым внутри.
Не то чтобы бабуле требуется защита. Она и сама сожрет любого с потрохами. Вежливо ковыряя десертной вилочкой в мозгах. Но Янка считает, что нужна. Наверное, исходя из того же рационального чувства, которое я и сам чувствую к ней. К моей борзой беспредельщице, которая выживет, быть может, даже там, где хрен его еще знает, выживу ли я сам. Но тоже убью любого, кто ее тронет. Быть может, Янка так же, как и я, заглядывала в неё куда-то глубже, за этот фасад, и видела нечто такое же трепетное, как и я в ней самой. Возможно.
Бабуля…
— Катерина Федоровна, ну, пожалуйста, — выдавливаю из себя, скрипя зубами. — Мне очень нужно с Вами поговорить.
— Артур… Но сегодня же праздник. И у меня есть определенные планы! — возмущенно. — Вынуждена Вам отказать.
— Десять минут Вашего времени! — начинаю психовать я.
А где десять, там и тридцать.
— Артур… — с досадой. — Это неприлично, в конце концов, так давить на человека.
Неприлично?! Внучке своей расскажи о нормах приличия!
— Пожалуйста.
— Если у меня освободится вечер, я Вам позвоню.
Скинула.
— Старая…. Женщина! — словно Авария может услышать.
Отрицательно кручу головой, поглядывая на своих.
Кипиш трогается с места, делая круг по центру.
Ёлки продают…
Янка хотела. Живую. Большую. Домой. Но мы поругались тогда, и я сказал, что если притащит домой дрова — выкину прямо с балкона. Куда ее ставить? У нас диван посредине комнаты. Она принесла бы всё равно. А я бы, наверняка, выкинул.
Вздыхаю…
— Кипиш, притормози… Багажник открой.
Выбираю ёлку. Продавец показывает несколько. Покупаю самую большую из всех.
— Набор для украшения возьмете? Дождик, серпантин, гирлянды, немного игрушек и звезда.
Прихватываю и набор. Не уверен, что она планировала ее наряжать. Но это же странно — ставить голую ёлку?
— Нахрен тебе ёлка? — курит рядом со мной Гарик.
Запихиваю в багажник. Не входит…
— Хороводы будешь водить?
Вытаскиваю, разворачиваю, запихиваю по-другому.
Не входит, бл*ть!
— Янка хотела…
Яна, где ты?… Я купил тебе ёлку. Чего еще тебе надо? Ты же знаешь, не коснулся бы я никого! Что ты устроила, истеричка?
Со психом вдалбливаю елку в багажник, захлопывая его несколько раз, пока не отрубается сантиметров тридцать верхушки.
Сойдет тебе и такая… гадина… сколько можно издеваться надо мной?!
— Ты сломал ёлку, Арчи.
— Да, бл*ть! — развожу я руками. — Сломал.
— Я повторюсь, но не удивителен такой исход, Арчи. Разведись. Отпусти ее. Она все равно сбежит рано или поздно. Даже если вы сейчас замнете тему твоего бл**ства.
Не было бл**ства.
— Почему? — разворачиваюсь я.
— Потому, что ты покупаешь девчонке ёлку и отрубаешь ей верхушку, Арчи! — со стоном закатывает он глаза.
— Нахе*а ей верхушка? — сжимаю я челюсти. — Она ничего не говорила про верхушку. Только про ёлку.
— Какой смысл в сломанной ёлке?!
— А какой смысл в сломанном мне?! — ору на него.
— Ну, ты даешь… — качает Гарик головой. — Успокойся.
Протягивает сигареты.
— Поехали к твоей Катерине Федоровне, ворвемся к ней без приглашения. И если нужно, заберем телефон силой. Она же просто старушка, а не королева в крепости.
— Янка меня уничтожит.
— Вот и отлично! Пусть появится и начнет уничтожать. Разве цель не эта? А там сориентируешься.
В целом, он прав, да.
Делаем еще один круг по центру.
— Почему Авария-то?
— Мы так встретились. Попал из-за нее в аварию. Потом… потом каждый день какая-нибудь авария. Так и приклеилось.
Тери с Кипишем ржут. Гарик медленно и пафосно хлопает в ладоши.
— Отличная партия для тебя, браво. Вы созданы друг для друга.
— Я знаю.
В моих словах, в отличие от его, иронии нет совсем.
Флешбэк.
Втапливаю педаль.
— М? — перекрикиваю музыку. — Слышишь, как идет? — Шикарная «Бэха»! Сделать обвесы, и вообще — бомба! — показывает два пальца вверх Тери. Только забрал тачку у продавца.
Оформить страховку… еще раз потестить… и можно гонять полноценно!
Немного снижаю обороты. Из-под капота мощный гул движка. Чувствуется даже в изолированном салоне, даже сквозь орущие басы. Мощная…
И снова начинаю разгоняться. Улицы пустые. Только вдоль обочины череда припаркованных тачек, сильно сузивших и так неширокую дорогу, и огни неона. Тусовка, что ли, какая-то?
— Арчи, тормози!! — вскрикивает Тери, хватаясь за ручку над окном.
Она появляется словно из ниоткуда. Просто делает шаг назад, попадая в полосу света метрах в десяти от моего капота. Дальше время словно замедляется. Длинные волосы на ветру рвутся в разные стороны, кружась вокруг лица. Она откидывает их, и я вижу его в свете фар. Молоденькая совсем девчонка…
В глаза бьет светом встречки. Мы не разъедемся на этой дороге! Слева тачки, справа эти фары, несущиеся навстречу, посередине она. Прямо перед моим капотом. Мы размажем ее сейчас между двумя тачками. Нет ни места, ни времени на маневр.
Твою мать!
Рывком выкручиваю руль, тормозя коробкой, а не тормозом, меня закручивает по дороге, шоркаю по стоящим тачкам, втыкаясь во встречную. Удар лицом об руль. Маячит… Время замедляется еще сильнее. Я, бл*ть, не пристегнут. Подушка срабатывает только у Тери. Слипшиеся тачки крутит. Все. Неуправляемы. Тупо жму на тормоз.
Господи, пожалуйста… пожалуйста… нет… испарись, дурёха! Жалко ее! После такого не соберешь.
Нас крутит вокруг этой девчонки. Близко-близко-близко… Зажмуриваюсь. Она замерла, съежившись и закрыв руками голову. Тащит еще пару секунд. Все. Замерли. Медленно разлепляю глаза. Нос онемел, чувствую горячую, щекочущую кожу, струйку.
Она тоже медленно распрямляется, неверяще оглядываясь вокруг. Мимо нее пафосно катится хромированный колпак с колеса моей Бэхи. Делает шаг в сторону, позволяя ему сделать еще пару метров и выразительно загреметь.
