Обещаны живые диджеи, качественные «стрипухи», файершоу, перформансы, хардкорквесты и прочая завлекуха.
Пестрая публика в масках и костюмах циркулирует туда-сюда. Несмотря на то, что на улице около нуля, и валит густой снег — юбки короче некуда, животы и плечи голые. Слабый, мать твою, пол! — передергивает меня от озноба.
— Да здесь человек пятьсот! Как мы будем ее искать?
— Нам надо разойтись.
Оглядываю из машины здание. Несколько входов…
— Как мы ее узнаем? Карнавал, Арчи, маски.
— Она всегда выглядит на тусовках вызывающе.
— Тут все выглядят вызывающе! — фыркает Кипиш. — Тоже мне примета.
— Ростом… вот такая, — показываю себе по губы, — но, наверняка, будет на каблуках, — моя ладонь поднимается до виска.
— Каждая первая, за редким исключением, — вздыхает Гарик.
— Волосы светло-русые, густые, по пояс. Шикарные.
Критически смотрят на меня.
— На левом плече, сверху, — показываю, где именно, — черное маленькое тату — бесёнок. И живот. От пупка большой шрам в виде запятой, уходящей вниз. Забит татухой — черная жирная шнуровка «крест-накрест». Она не прячет его…
Листаю фотки, нахожу ту, где виден шрам, показываю.
Кипиш присвистывает.
— Откуда у нее такой?
— Иногда прыгает из окон, — лаконично объясняю я, не желая вдаваться в подробности.
Двенадцать лет. Плохая компания. Попытка изнасилования, прыжок со второго этажа. Торчащая из земли арматура… Меня передергивает от образа ее распоротого, кровоточащего живота.
Потом скорая. Операция. Собрали. Правда, не всю.
— Потешная у тебя жена, — вздыхает Гарик.
Ммм… Вот это как, оказывается, называется?
Да уж, вот такой вот потешный ранний плод любви плохой девочки и хорошего мальчика. И в Янке намешано поровну — беспредельного гопничества от мамочки, таланта и «голубой крови» от папочки. Жаль, папочка не принимал участия в воспитании дочери. Погиб… Но, благо, бабуля с дедулей были все время рядом.
Кипиш достает маски.
— Перьевые? — корежит меня. — А что-нибудь менее гламурное было?
— Вот как знал! Спешалфою, мой брутальный друг.
Кидает мне черную, кожаную, с принтом под змею.
Нормально.
— А, да. И самая главная примета: если какая-то зачетная тёлочка встряла в неприятности и сейчас выхватит по лицу — это она! Практически стопроцентный вариант.
— Я в а*уе… — надевает Кипиш маску. — Офигенная девка! Я уже ее люблю!
— Рот свой закрой.
— Всё! — поднимает он руки. — Закрыл. Я, вообще, по-братски!
— По-братски люби Тери, меня или Гарика.
— Выдыхай, Арчи! — толкает меня в плечо Тери. — Найти, может, и найдем. А что дальше? На цепь ее посадить, пока ты появишься?
— В идеале.
— А в реале?
— В реале… Тут непредсказуемо. По обстоятельствам.
— Арчи, — Гарик ловит мой взгляд в зеркале дальнего вида. — А если она будет со своим кентом?
— Каким, б*ять, СВОИМ? — взрывает меня. — Она моя жена!!
— Да черт тебя подери! Ну, с ЭТИМ кентом, про которого говорила Катерина Федоровна.
Закрываю глаза.
— Катерина Федоровна, наверняка, ошибается в этом. Но если не ошибается…
То — что?
Что?!..
— Лучше бы ей ошибаться! — сжимаю я зубы.
— Без криминала, Арчи. В морду дать — да. Но давай без больнички, без ментов?
— Посмотрим…
— Димидов, если женщина хочет трахаться с другим, это не повод, чтобы тебя «закрыли» за выражение чувств. Просто, на*уй такую женщину! При всей моей симпатии к твоей жене.
— Чо?!…
— Всё! Ты как слабоумный, реально! — психует Гарик. — Покажи еще раз фотку. Лицо. Близко.
Таких у меня почти нет. Разве что с нашей церемонии… Там можно увеличить и разглядеть…
Открываю.
— Но это дневная версия, без косметики. И сильно отличается от ночной.
— Ты в костюме?! Дай-ка… — вытягивает телефон из моих рук Кипиш. — Ну, ты даешь! Ты даже на выпускной его не надевал!
— Это в загсе.
Так себе оправдание…
Все ныряют с любопытством в экран
— Почему Янка в джинсах? Ты что, не мог купить девчонке платье?!
— Я, бл*ть, купил ей платье! — достаю пачку сигарет, всовывая одну в губы.
— А почему она не надела?
— Она надела…
Вторые сутки высокомерного игнора и выразительных пакостей. Никуда не выпускаю ее, и она пакостит мне при каждом удобном случае. Такой, бл*ть, протест! Мелкая коза…
Я в миллиметре от того, чтобы придушить ее.
Нужно выдохнуть! Если останусь с ней еще хотя бы на час — придушу.
В моей квартире три комнаты. Две из них заперты, там мой склад всяческих эксклюзивных примочек для тачек. Можно снять склад рядом с боксом, но мне удобно и так. Закидываю в спортивную сумку несколько баллончиков японской краски для аэрографии. У Тери заказ. Нужно отвезти. Наш бокс близко. Дорога туда и обратно занимает от силы минут двадцать. Торможу у подъезда, наблюдая за удаляющейся спиной Аварии. Все-таки стащила ключ! Осанка у нее, конечно, что надо. Как у графини.
Давлю на газ, обгоняя ее. Выкручиваю руль, блокируя тачкой дорогу. Резко по тормозам. Останавливается. Выхожу, сразу перехватываю за локоть. Она любит побегать…
— Садись, — силой усаживаю на переднее.
Блокирую двери.
Стоим. Она дует из оранжевой жвачки пузыри и смотрит в лобовое. Пухлые, четко очерченные губы сегодня темно-бордовые. Пошленькие губёшки… Трое суток я не прикасался к ней, и моё тело требует использовать их по прямому назначению. Но при любом своем горячем взгляде получаю в ответ пренебрежительный и прохладный. Загнуть, отлупить и взять силой, как тогда? Не-е-ет… Зараза хорошо изучила меня и точно знает, как грохнуть мою эрекцию парой фраз. Пошла она к черту!
Жвачка надувается в очередной пузырь…
Хочу… — в паху требовательно ноет.
Как-то же решают такие проблемы другие мужчины?
Давлю на газ.
Мы стоим у витрины ювелирного.
— Пойдем, — киваю ей на двери.
— Зачем? — подозрительно прищуривается.
— Ну, явно не на работу устраиваться! — раздражаюсь я. — Зачем ходят в ювелирку?
— Такие, как ты? Понятия не имею.
