Как же заманчиво это прозвучало…
— Ладно, — все-таки решилась я, — давайте посмотрим.
Из знакомого уже пузырька ко мне на ладонь скатилась мутная капля. Ровнехонько по линии жизни соскользнула обратно в подставленный пузырек. И дальше все было как у Дарлы, только разноцветный хаос на блюде сложился другой. Я даже дышала через раз, ожидая слов внимательно всматривающейся старушки как приговора.
— Так, так, — задумчиво протянула она и вдруг просияла: — О! Я вижу свадьбу! И совсем скоро!
— Хо-хо-хо! — довольная Дарла толкнула меня кулаком в бок. — Что я тебе говорила!
— А поподробней можно? — моя паранойя не спешила меня отпускать.
— Сейчас-сейчас… — бабушка Налли осторожно вращала блюдо. — Итак… Он — боевой маг, хорош собой, богат и знатен…
— О, все сходится! — перебила Дарла. — Реф ведь как раз оттяпал себе наследство, да и он ведь и знатного рода. А еще чего видно?
— Вижу, что любит он тебя, — бабушка Налли ободряюще мне улыбнулась. — Сильно любит, — снова вгляделась в разноцветную картину. — О! Еще любопытный момент. Вижу, что выходишь ты замуж за того, чьей магией обладаешь. Хм, необычно так, вот как будто бы он отдал тебе часть своей магии.
Дарла даже в ладоши захлопала:
— А это вообще в точку попадание!
А у меня в глазах защипало.
— Скажите, вы и вправду это все видите или просто приободрить меня пытаетесь? — я с отчаянной надеждой смотрела на бабушку Налли.
— Честно, девочка, ни слова не выдумала, — заверила она. — Да и откуда мне знать такие подробности?
— Ну а вдруг Гран рассказал, — я все-таки боялась поверить в хорошее, хотя и безумно этого хотела.
— Ай, ну ты и придирчивая, — буркнула мне Дарла и попросила бабушку Налли: — Скажите, пожалуйста, нашей недоверчивой еще какую-нибудь деталь, чтобы она окончательно убедилась. Видно там еще чего-нибудь?
— Только это, — старушка развела руками и принялась складывать пузырьки обратно в шкатулку.
Тут как раз раздался хлопок входной двери.
— Аниль, наверное, вернулась, — подскочила Дарла и схватила меня за руку: — Пойдем ее уговаривать будущее смотреть.
Целительница успела подняться к себе в комнату, именно там мы ее и застали. Аниль лежала ничком на кровати и навзрыд плакала в подушку.
— Что случилось? — перепугалась я, тут же подбегая к ней и садясь рядом.
Но она пока не отвечала. Видимо, просто не могла говорить. Нервно мечущаяся по комнате Дарла все предполагала:
— Дродор в себя пришел и приставал? С Граном поругались? Напугалась чего-то?
Но Аниль лишь мотала головой.
— Ой, что у вас случилось-то? — в дверях спальни показалась бабушка Налли.
— Сами не знаем, — обеспокоенно пробормотала я.
— Так, ну-ка, Кира, сбегай пожалуйста, на кухню, чашку воды принеси, — тут же распорядилась старушка, а сама поспешила в ту каморку, где мы готовили зелье.
Я вернулась с водой, бабушка Налли принесла мутную склянку и капнула из нее в чашку пахнущую травой настойку. Кое-как мы уговорили Аниль это выпить. Видимо, было какое-то успокоительное. Несколько минут, и рыдания прекратились.
— Так что случилось-то? Что произошло? — нервничала Дарла. — Пожалуйста, не молчи, а то такие ужасы лезут в голову.
Аниль ответила не сразу. Сидела на краю кровати, всхлипывала, чуть подрагивая плечами. Выглядела настолько глубоко несчастной, словно бы враз вся ее жизнь рухнула. Наконец, дрожащим голосом она сбивчиво начала:
— Я… Мне было очень тяжело от этой неопределенности… И я… Я решила, что нужно поговорить просто откровенно… Я пошла к маме Грана… Честно сказала, что очень люблю Грана и хочу, чтобы он был счастлив… А сейчас ему тяжело, потому что как между двух огней… Я сказала: «Вы ведь тоже любите Грана. Пожалуйста, позвольте ему жить так, как хочет он»… — она резко замолчала, пытаясь справиться с душащими рыданиями.
Сидящая рядом на кровати бабушка Налли с искренним сочувствием обняла ее за плечи. Дарла нервно ежилась, а я стояла в полном унынии, заранее догадываясь, каким будет продолжение рассказа.
— Я… Я хотела как лучше, понимаете… — всхлипывала Аниль. — Для Грана ведь семья на первом месте… Родители ведь важнее всего… А его мама… Она… Она тоже мне сказала все откровенно… Она много мне всего наговорила… Оборотень никогда не свяжет свою жизнь не с оборотнем… — Аниль снова сорвалась в рыдания, так что последующие слова были едва отчетливы: — Она сказала, что сейчас понятно все, молодая кровь играет… Организм требует своего… Так что пусть пока Гран развлекается, с кем захочет… Как остепенится, выберет себе уже достойную девушку из клана… Сказала, что Гран никогда не пойдет против традиций… Никогда не пойдет против воли своей семьи…
Больше Аниль ничего не говорила. Плакала навзрыд. Бабушка Налли ее обнимала и сокрушенно говорила:
— Девочка моя, ты ведь такая юная, все у тебя еще будет хорошо. Постарайся просто пережить это. Оборотней не изменить. Ну а Гран… Если вдруг так все и сложится, что поделать, для него семья на первом месте, как бы ему самому не было от этого больно. Но не держи на него зла. Он привык так жить, это часть его самого, он просто не может быть другим.
Меня едва не трясло. Чувствуя свою полнейшую бесполезность сейчас, я тихо покинула комнату, спустилась по лестнице и вышла из дома. Уже было совсем темно. С одной стороны темной стеной стоял лес, с другой за садом виднелись огоньки других домов. Оборотни. Сидят сейчас по домам своими семьями, трясутся над традициями и боятся лишний раз чихнуть не по обычаю. Я сжала руки в кулаках. Но толку от переполняющей меня злости. Толку от обиды за Аниль. За, наверное, самого доброго и беззащитного человека из всех, кого я знала. Как же тошно от собственной беспомощности… Я села на крыльцо, обхватив голову руками.
Минут через пятнадцать за моей спиной скрипнула дверь и раздался голос Дарлы:
— Бабушка Налли дала ей еще какого-то зелья, Аниль уснула. Даже во сне всхлипывает, — она села рядом со мной и зло выдохнула: — Кто бы знал, как меня все это бесит.
— Я знаю, — мрачно отозвалась я. — Но самое страшное в том, что Гран, скорее всего, именно так и поступит. Пусть ему и самому будет без Аниль тошно хоть вой. Но традиции же, заветы предков! Демоны изнанки их всех побери… — я осеклась, осененная внезапной мыслью. — Дарла, а ведь это идея… Что думаешь?
Она поняла и безо всяких уточнений.
— Я думаю, что давно уже пора навести шороху в этом гадюшнике, — от ее мрачной улыбки даже умертвия бы обратно в землю позакапывались. — Духи предков, значит? Будут им духи предков.
Если бы мне раньше кто сказал, что я по собственной воле и с большим желанием пойду ночью на кладбище, я бы очень в этом усомнилась. А если бы еще уточнили, что буду духов призывать, стопроцентно бы не поверила. Но теперь я уже ничему не удивлялась.
