– Ну и слава богу, что все так завершилось, – согласился капитан.
– Плохо только, что пришлось в ФСБ рассказать, как сведения добывались. Они очень заинтересовались навыками Суматохи. У них у самих целый отдел хакеров сидит, а такого не имеется. Теперь вот хотят пригласить его к себе для проведения мастер-класса среди штатных хакеров ФСБ. В том самом пресловутом отделе при контрразведке. А потом, думаю, и в другие управления потянут. И вообще я реально опасаюсь, что теперь чуть что будут за помощью к Суматохе обращаться. Никакой мастер-класс, по моему мнению, не способен дать кому-то особый талант, как у нашего лейтенанта. Он носом чувствует, где и что искать. Наверное, потому и результата всегда добивается. Со мной уже издалека начинали разговор и в нашей головной конторе. Тоже хотят что-то типа мастер-класса организовать. Ладно. Это все мое нытье старческое. Как у тебя обстановка? Доложи…
– Все идет согласно плану. Сейчас полковник Черноиванов проведет последний инструктаж, завтра с наступлением темноты планируем выезжать. Хотя выедем, скорее всего, раньше. С наступлением темноты работать начнем. Я ведь даже еще и не в курсе, куда мы едем.
– Как тебе боец научной роты? Сработаетесь?
– Хотя мы, товарищ полковник, и называемся «волкодавами», но сработаться мы сможем, я думаю, даже с волками. А уж с людьми – тем более. Что касается качеств бойца, сказать ничего не могу, не имел еще возможности проверить. Завтра, надеюсь, будет день свободный, вот и начнем проверять.
– Ну, хорошо, капитан. Конец связи.
– Конец связи, товарищ полковник…
Полковник Черноиванов, видимо, давно уже ждал звонка от Радиолова, может, и звонил сам, когда капитан разговаривал с Селиверстовым – у Радиолова служебная трубка в последнее время часто давала сбои и не предупреждала о звонке, раздававшемся одновременно с другим разговором. Однако никакого раздражения Черноиванов не высказал. Он, как и сами «волкодавы», давно уже втянулся в ночную работу.
– Здравия желаю, товарищ полковник! Мы готовы. Можете отправлять машину.
– Ты с кем так долго общался в ночное время? Не с женой же, думаю. В Москве тоже ночь глубокая. Там дело, наверное, уже к рассвету идет…
– Со служебного телефона нам личные разговоры вести не разрешается. Полковник Селиверстов звонил. Вычислили они «крота».
– Понятно. Значит, твоя миссия здесь завершена. Последняя операция осталась. Из той серии, что называются попутными, хотя попутное часто становится основным и в какой-то степени более важным.
– Так точно. Последняя.
– Короче говоря, в дивизию «Силы тигра» ты уже вернуться не сможешь, и походатайствовать за арифа Салмана перед генералом Сухелем придется опять мне одному. Ладно. Машину отправляю. Вопросы про «крота» не задаю. Что найдешь нужным – расскажешь… – Черноиванов проявил приличествующую разведчику корректность и не стал требовать удовлетворения своего любопытства.
Звук двигателя машины раздался рядом с палаткой. Полковник прислал «уазик», закрепленный за ним уже здесь, в Хмеймиме, прежний остался в Тартусе. Но, как показалось капитану Радиолову, не только автомобили были похожи. Похожи были даже водители – и формой морской пехоты, и фигурой, и даже лицами. Хотя Черноиванов, скорее всего, водителя себе не выбирал. Какую машину выделили, ту и выделили. Василий Васильевич вообще был не привередливым человеком, как давно заметил Радиолов.
– Как тебе ночная работа? – спросил капитан водителя. – Голова на руль в движении не падает? А то я сам однажды трое с половиной суток из-за руля не выбирался. Все время в дороге. Голова уже сама склоняться начинала.
– И как спасались? – спросил водитель, глянув на плечо Радиолова, чтобы рассмотреть в ночной темноте погон и добавить обращение по званию. Но погона не увидел, чем, впрочем, несильно смутился. Он, видимо, уже знал, что работает с военной разведкой, как многие соотечественники здесь, в Сирии, говорили, а у разведки, как понимал водитель, есть свои причуды и предпочтения в форме одежды.
– Холодную воду себе за шиворот лил, только так и доехал до дома.
– Если приспичит, буду иметь в виду, – кивнул водитель. – А пока я первую ночь без сна. Я вообще-то человек бессонный, от природы такой. В отца пошел…
Морской пехотинец был человеком разговорчивым и общительным. Тоже, видимо, от природы. Или в отца пошел…
С собой Радиолов взял старшего лейтенанта Опарина, старшего лейтенанта Ласточкина, лейтенанта Карошко и, естественно, младшего сержанта Сеголетова. Расселись в машине быстро. Сам командир уселся на переднее пассажирское кресло, а бойцам и младшему сержанту предложил вчетвером устроиться на трехместном заднем диване. Крупным из четверых был только лейтенант Карошко, так что уместились все без проблем, и даже не пришлось никого на колени к коллеге усаживать. Но и ехать, судя по всему, было недалеко. Весь палаточный городок занимал не слишком большую площадь. Да и дорога была почти не сирийской, не имела выбоин и ухабов – ехали по бетонным дорожным плитам. Добрались до места за семь минут, как сообщили часы в голове у капитана Радиолова.
Машина остановилась перед стандартной палаткой, такой же, какая была отведена «волкодавам», рассчитанная на одно полное отделение. Отодвинув тяжелый двойной полог, встретить приехавших вышел полковник Черноиванов. Вежливо дождался, когда не только капитан покинет машину, но и выберутся с заднего сиденья четверо бойцов, и только после этого сделал рукой приглашающий жест:
– Прошу в наши хоромы…
«Хоромы» представляли собой разделенную пологом на две части палатку. Видимо, меньшая часть была отведена под спальное отделение, а большая – под рабочий кабинет, в котором был и письменный стол, и с десяток разнокалиберных стульев. Столбом стоял тяжелый, привинченный к деревянным доскам пола двухэтажный сейф, сейчас слегка приоткрытый. В палатку, как и во все палатки военного городка, было подведено электричество, только если простые палатки, в которых жили линейные солдаты и офицеры, имели по одной энергосберегающей лампочке, и этого хватало, то здесь висел светильник на три более яркие светодиодные лампочки, поскольку палатка совмещала в себе и жилье, и кабинет. Командование базы в Хмеймиме, видимо, сильно уважало или конкретного представителя Службы внешней разведки, или всю Службу в целом и потому для полковника расстаралось.
– В сравнении с кабинетом в Кафр-Зите, вы неплохо устроились, товарищ полковник, – заметил капитан Радиолов.
– Вот я и подумываю, не потребовать ли мне для себя палатку, чтобы с собой возить и ставить где место найдется… – шуткой на шутку ответил Черноиванов. – Рассаживайтесь кто где может поудобнее. Места здесь на всех хватит.
Места хватило бы и на всю группу «волкодавов», но Радиолов, как обычно, справедливо рассудил, что большую группу всегда легче обнаружить. Это у него шло от спецназа ГРУ, с тех времен, когда он там командовал разведротой. Один из главных принципов спецназа ГРУ – побеждать не числом, а умением! – настолько прочно вошел в кровь и ум капитана, что стал правилом. А подчиненные ему «волкодавы» группы все в свое время были офицерами спецназа ГРУ, как и бойцы первой боевой группы ЧВК, которыми руководил старший лейтенант Лесничий. Не зная сути боевых операций группы Лесничего, Радиолов был уверен, что и первая группа предпочитает побеждать не числом, а умением. И даже полковник Черноиванов, хотя изначально настропаленный генералом Трофимовым, настаивал на том, чтобы Радиолов и в первой своей операции работал всей группой. Но он тогда сумел убедить Черноиванова и отлично справился с заданием, взяв с собой только троих «волкодавов». И сейчас решил взять только их же, хотя четвертым к ним пристроили младшего сержанта Сеголетова, за которым придется активно присматривать. И присматривать со всей жесткостью, к которой офицеры группы не привычны, потому что в бытность свою, будучи линейными офицерами спецназа, нечасто присматривали за своими подготовленными солдатами именно потому, что они были качественно подготовлены.
