– Товарищ капитан, товарищ капитан… – позвал лейтенант Куренков, и в голосе его отчетливо чувствовались нотки беспокойства. Вообще-то «волкодавы» группы редко называли Радиолова по званию. И обычно разговаривали на «ты». Сейчас, видимо, на Куренкова подействовало присутствие полковника, и он заговорил по-уставному. Но долго такого разговора не выдержал. – Командир! Справа приближается большая группа. Сейчас… Считаю… Да, девять человек… Направляется в твою сторону.
– Василий Васильевич, у морских пехотинцев точно нет никаких приборов? Может быть, какой-нибудь электронный периметр все же установили?
– Электронный периметр составляется из замкнутых в сеть лазерных лучей. Я бы их в свой тепловизор увидел. Нет. Это скорее смена караула. Точно, в сторону ближнего к тебе часового идут. Там смешанная команда, и новые часовые, и те, которых уже сменили. Идут вальяжно, хотя, мне так кажется, поступь усталая. День на жаре провели, утомились. А ночью мерзнуть придется…
– Этим не придется мерзнуть, они до холода сменятся, а в их смену песок остыть еще не успеет, – вмешался в разговор старший лейтенант Ласточкин, хотя его мнения никто и не спрашивал.
А капитан Радиолов тем временем, как показывал бинокль полковника, остановился, не добравшись до гребня около десятка метров, вытащил из чехла малую саперную лопатку и стал вкапываться в склон. Если внизу, между барханами, было уже темно, то на склоне, особенно во второй его половине, света еще хватало, чтобы не включать тепловизор. Тем более костюм капитана не позволял тепловизору выделить его. И потому Черноиванов, сначала включив тепловизор, чтобы проверить наличие охранного лазерного периметра, не обнаружив его, предпочел тепловизор выключить. Но выключил он прибор не потому, что желал сэкономить заряд аккумулятора, а только потому, что без тепловизора видно Радиолова было лучше. Плохо видно его стало тогда, когда американский разводящий со сменой часовых приблизился. Но к этому моменту Радиолов уже успел выкопать удлиненную горизонтальную нишу, лег в нее и обрушил на себя верхний слой песка, став, таким образом, невидимым даже вблизи. Все получилось точно так, как полковник и предполагал. Наряд морских пехотинцев прошел рядом с гребнем бархана с противоположной стороны самого гребня, след Радиолова скрыл подступающий мрак и ночной ветер, который стал уже подниматься, причем дул как раз со стороны Ливана, как и предположил командир группы «волкодавов». Песок еще не успел остыть полностью и, горячий, был намного легче песка второй половины ночи. Впечатление складывалось такое, что в природе существовала договоренность между ветром и песком. Ветер дул тогда, когда он мог пески шевелить. И шевелил усердно, заметая уже оставленный след. Это было хорошо. Плохо было другое. Когда «волкодавы» будут возвращаться, наступит вторая половина ночи, тогда песок потяжелеет и ветер прекратится. И если у американских морских пехотинцев найдется умелый следопыт, он отыщет след выходящей с полигона группы. Доказательств это не даст никаких, тем не менее подозрения появятся. А в современной международной ситуации, как говорит практика международных отношений, подозрений бывает достаточно, чтобы предъявить обвинения.
Но, по крайней мере, в начальной стадии операции все обошлось благополучно, хотя группа «волкодавов» залегла на своем гребне с оружием в руках, готовая в любой момент прикрыть своего командира плотным заградительным огнем. Да, этот огонь был бы не просто заградительным. Он был бы огнем на поражение, хотя тогда операция была бы сорвана, не успев в основной своей части начаться. Однако караул американских морских пехотинцев прошел мимо Радиолова, не заметив его, хотя расстояние между командиром группы и «зелеными беретами» едва ли превышало десяток метров, а полностью стемнеть еще не успело. Вырытая в песке ниша и новая камуфлированная мимикрирующая одежда сказали свое слово. Сам капитан не шевелился, и потому никто даже не посмотрел на место, где он прятался. Периферийное зрение человека устроено так, что глаз не в состоянии различить в стороне какую-то фигуру, он только реагирует на движение. Но для определения источника движения человеку необходимо посмотреть туда, где это движение происходит. А в сторону нешевелящегося капитана Радиолова никто даже не посмотрел.
Так, не зная, что они движутся под прицелом «волкодавов», «зеленые береты» прошли мимо без остановки. Тем временем уже подходил момент начала активных действий, к тому же издалека, со стороны деревни, занятой американской морской пехотой, донесся тяжелый звук двигателей мощных дизельных тягачей, построенных на базе танков «Абрамс» первых модификаций. Это тягачи собирались выступить в дорогу и вытащить на полигон будки с диспетчерской службой – так называемые диспетчерские пункты. Именно те будки, которые должны были участвовать в испытаниях.
– Алексей Терентьевич, наряд «зеленых беретов» прошел мимо. Можешь продолжать работу. Тебе пора выходить. Из деревни вывозят на полигон диспетчерские пункты.
Стало уже совсем темно. И даже бинокль с тепловизором не позволил Черноиванову определить, как реагирует на его слова Радиолов. Наушники же пока ничего не доносили. И только через минуту капитан сообщил:
– Да, старые следы есть. Часовой действительно ходил здесь. Следов много. От ветра они пока прикрыты гребнем. Но скоро песок сползать начнет. Все засыпет… Я возвращаться не буду. Моя группа, ко мне! Помогите Сеголетову, у него груз тяжелый. Мой «планшетник» не оставьте…
– «Беспилотник» запускать? – спросил полковник.
– Рано еще. Мы на пять-шесть километров на полигон зайдем, там и запустим. Пусть поможет нам ориентироваться.
– Тебе виднее… – легко согласился Черноиванов…
Эпилог
Продвижение в глубину полигона было достаточно стремительным. Тем не менее капитан Радиолов часто заглядывал в монитор своего «планшетника». Но останавливаться тоже приходилось. Связано это было с тем, что следовало выставить где-то на высшей точке гребня очередного бархана станцию ближней разведки «Фара ВР» и хотя бы проверить наличие мишеней, по которым самолеты должны пускать ракеты. Хотя, по идее, ракеты класса «воздух-земля» долететь до мишеней не должны были, поскольку испытывался именно сдвоенный механизм самоликвидации, приближаться к мишеням «волкодавам» все же не рекомендовалось. Мало ли что может произойти. Не сработает механизм, ударит ракета в мишень, и неплохо достанется тем, кто окажется поблизости. Само выставление мишеней слегка удивило капитана Радиолова, но полковник Черноиванов подсказал, что американцы пытаются в одном мероприятии двух зайцев убить. Одно дело – отработка стрельб на тренажерах, и совсем другое – стрельба в реальном полете. Даже при том, что результат останется неизвестным, сам момент прицеливания и пуска тоже дает определенные плоды.
Станция ближней разведки должна была обнаружить мишени и не допустить опасного приближения к ним, как и к диспетчерским пунктам, чтобы оттуда ничего не заметили. Эта же станция должна была предупредить и о внутренних подвижных постах, что охраняли полигон.
Место предполагаемой работы было выбрано изначально, но при этом выбрано приблизительно, поскольку никто не мог заранее предугадать, где будут размещены мишени и куда тягачи притащат будки с диспетчерами. А устроиться следовало так, чтобы по возможности видеть всех хотя бы на мониторе и самим оставаться невидимыми…
