– Аркадий, – вслед ему напомнил капитан, – не забудь потом направляющую гильзу зарыть. Поглубже…
– Я как раз, командир, про это подумал… – ответил лейтенант. – Хотя, если мы тела зарывать не будем, тогда и гильзу можно не подбирать…
– Да, соглашусь… – ответил командир.
– Командир, посмотри в прицел… – предложил Ласточкин.
Радиолов поднял свой автомат и залег на гребне, прильнув к прицелу, как никогда не делал во время стрельбы, чтобы не получить удар прицелом в глаз. И сразу понял, что хотел показать ему старший лейтенант. Два «зеленых берета» поднялись выше остальных и заняли позицию чуть в стороне.
– Вижу. И что предлагаешь? – спросил он.
– Им сверху будет видно Карошко…
– А я ползком, по полукругу… – отреагировал огнеметчик.
– Все равно могут заметить, – строго предупредил Радиолов. – Разве что «камуфляж» спрячет. Ласточкин! Как соображаешь? Могут заметить?
– Если глаз не намылен, обязательно заметят.
– И что думаешь?
– Другим морпехам только ноги этих двоих видны. Я могу ноги оставить на месте, а их в то же самое время уже не будет.
– Отработай по-умному…
Старший лейтенант сначала тоже приложился к прицелу, потом убрал голову, избегая удара прицелом при отдаче сильной винтовки, и тут же прозвучал выстрел. А на подготовку второго не потребовалось снова к прицелу глазом прикладываться – только плечи старшего лейтенанта слегка шевельнулись, сдвигая ствол. И уже через пару с небольшим секунд прозвучал второй выстрел.
– Как успехи? – поинтересовался Карошко, безопасность которого снайпер и обеспечивал, как, впрочем, и безопасность всей группы.
– Все чисто. Можешь продолжать и дальше червяком извиваться… – своеобразно доложил снайпер о своей успешной стрельбе. Докладывал, конечно, не командиру, но и командир его понял. Тем более сам, лежа рядом, смотрел в прицел и отлично видел, как вздрогнули сначала ноги первого «зеленого берета», потом второй, услышав, видимо, звук пули, пробивающей бронежилет, пожелал на бок перевернуться, и в это время вторая пуля под острым углом попала ему под мышку, откуда, пробив грудь, должна была уйти в шею и в голову. Ноги морпеха при этом остались в положении человека, лежащего на боку. Других бойцов в засаде это могло бы смутить только в случае, если ноги будут в таком статичном и не совсем удобном положении слишком долго. Выход напросился сам.
– Ласточкин! Сможешь у второго через полторы минуты ногу пошевелить?
– Без проблем. В каблук попаду – дистанция плевая, сотня метров. Труп щекотку почувствует, сам ногу уберет…
Капитан Радиолов, в отличие от первого снайпера своей группы, никогда не умел так легкомысленно относиться к трупам. Ему сразу лезли в голову мысли о жене и детях убитого, а если удавалось увидеть визуально, что это молодой парень, то о его родителях, ждущих возвращения своего сына из дальней опасной командировки. При этом капитан понимал – если противника не убить, то он может убить тебя. И для себя выбирал жизнь.
Ровно через полторы минуты, когда лейтенант Карошко уже подбирался к наиболее удобной для себя позиции, прозвучал в наушниках еще один выстрел, и верхняя нога лежащего на боку трупа подлетела и согнулась в колене. Старший лейтенант отработал на оценку «отлично». Даже капитану Радиолову, наблюдающему в прицел, показалось, что убитый только согнул одну ногу в колене.
А лейтенант Карошко тем временем добрался до позиции, которую капитан выбрал для него, но, осмотревшись, посчитал, видимо, ее не самой удобной и пополз дальше. Туда, где лежали два трупа морпехов. Сверху ему, конечно, было удобнее накрыть взрывоопасным облаком всех оставшихся в засаде, но там можно и самому пострадать от взрыва – дистанция, как казалось Радиолову, была маловата для безопасного выстрела из огнемета.
– Рискуешь, Аркадий… – предупредил капитан. – Лучше вернись на прежнюю позицию.
– Понял. Работаю… – согласился Карошко, сам, видимо, оценив ситуацию.
Ему понадобилось полторы минуты, чтобы вернуться. На месте лейтенант развернулся, приподнялся над бугорком, после чего спрятался, став невидимым и своим, и чужим. Готовил огнемет к стрельбе, после чего рядом с бугорком высунулась туба, и показалась голова Карошко. Прицеливался он недолго. Огнемет ухнул рассерженным ночным филином, на какое-то мгновение над местом засады возникло белое облако взрывоопасной взвеси, которая тут же вспыхнула ярким красно-белым высокотемпературным пламенем. С засадой американской морской пехоты было покончено. На все понадобилось три выстрела из снайперской винтовки и один выстрел из огнемета «Шмель-М».
Радиолов посмотрел на свой КРУС. Из сети никто не вышел, значит, полковник Черноиванов оставался на связи.
– Товарищ полковник! Капитан Радиолов…
– Слушаю тебя, Алексей Терентьевич!
– Вам генерал Трофимов звонил? Вы в курсе нашего положения?
– Звонил. Тут у нас вообще шевеление началось, почти как на площади Пляс Пигаль. Прибыл мулязим авваль Шир Амин. Поклон вот тебе передает. Он привез пять бандитских трупов. Мы уже уложили их соответствующим образом. Ахмат привез пустые гильзы. Разбросали их так, словно бандиты отстреливались. Ждем только твоего возвращения, чтобы трупы сжечь. И уже обстреляли их из автоматических пушек БМП. Назад будем возвращаться «на броне» вместе с сирийцами. У тебя все в порядке?
– Так точно, товарищ полковник. Выходим в вашу сторону.
– А «зеленые береты»?
– Засада американской морской пехоты приказала долго жить…
– Могу доложить генералу Трофимову?
– Можете. Мы удачно отработали.
– Ждем. Конец связи…
– Конец связи, товарищ полковник…
Все остальные мероприятия в завершение операции представляли собой дело техники. Как офицер более опытный в боевых делах, капитан Радиолов прошел вместе с полковником рядом с лжепозицией бандитов, одному убитому подправил ногу, чтобы создавалось впечатление, что тот лежал и стрелял, упершись подошвой в камень. Пустые гильзы были рассыпаны там, где они и должны были лежать при автоматической стрельбе. Радиолов поднял с песка несколько гильз, чтобы бросить их между бандитами на позиции.
– Туда пустые гильзы отлетать не должны, – подсказал полковник.
– Когда все правильно – это вызывает больше недоверия, чем в случае, если есть какое-то небольшое несоответствие.
– Это точно, командир. Но не всегда… – вмешался в разговор снайпер лейтенант Сергеев.
Ему и еще одному снайперу, лейтенанту Югову, как раз что-то рассказывал, зажав рукой микрофон, старший лейтенант Ласточкин. Радиолов сразу подумал, что Ласточкин микрофон спрятал в ладонь, потому что хвастается своей стрельбой. Так и оказалось, видимо. Но какие-то нотки в голосе Сергеева капитану не понравились, и он переспросил:
