Промежуточный финиш в фонтане активности нашего неутомимого ВХК по подготовке к тотальной химической войне наступил в 1991 г. В апреле того года был подведен «впечатляющий» итог. Как обычно, это было оформлено выпиской Ленинских (и параллельно государственных) премий двум «группам товарищей», кои сочли себя создателями новейших видов химоружия [739, 764]. Одна пара секретных премий была выдана лицам, промышлявшим по линии создания ОВ смертельного типа (это был советский V-газ) в бинарной форме и достигшим результатов, о которых они так и не доложили вскормившей их стране [764]. Вторую пару секретных премий выписала себе группа товарищей, которая похвалялась организацией массового производства высокоэффективного ОВ несмертельного типа [739]. Они могли бы проверить в деле свое оружие в августе того же 1991 г. при выкуривании обитателей Белого дома в момент путча высшей советской бюрократии в Москве, однако же не решились. «Подходящий» момент настал осенью 2002 г., когда необходимо было усыпить террористов в ДК на Дубровке в той же Москве во время спектакля «Норд-Ост», а заодно и несколько сот ни в чем не повинных сограждан. К сожалению, проснулись после усыпления тем «несмертельным» ОВ не все — не менее 130 человек заснули навсегда [710].
А вот мощные демонстрации в защиту прав и свобод, состоявшиеся 14-го и 28 марта 1991 г. в Москве, деятели ВХК за премиальными хлопотами просто не заметили.
Что касается попытки химической атаки на Белый дом в 1991 г., то у нее было продолжение. В марте 1993 г. уже сам президент Б. Н. Ельцин активно прорабатывал разгон верховной законодательной власти России, и одним из подходов было выкуривание парламентариев из Белого дома с использованием ирританта хлорпикрина (I). Как записал в своих мемуарах генерал А. В. Коржаков, «химическая» сторона дела выглядела незамысловато: «На балконах решили расставить канистры с хлорпикрином — химическим веществом раздражающего действия… Офицеры, занявшие места на балконах, готовы были по команде разлить раздражающее вещество… Каждый офицер… знал заранее, с какого места и какого депутата он возьмет под руки и вынесет из зала».
И эта химическая атака тоже не случилась — фактически выкуривание было проведено позже, причем артиллерийско-пожарным способом.
Впрочем, до команды «стоп» оставалось еще много-много лет. Лишь летом 2001 г. ВХК получил прямое указание власти — в Уголовный кодекс (УК) РФ была внесена, наконец, норма уголовной ответственности за деятельность по разработке и накоплению химоружия [813].
* * *
Итак, советская власть и ее могучий ВХК под покровом тайны наготовили столько и такого химоружия, каковое даже и не снилось самым злокозненным империалистам. Однако всему приходит конец. С момента вступления советской власти на путь подготовки к наступательной химической войне прошло немало лет. А потом рухнула могучая страна, развалилась их партия, служившая стержнем их государства. И на рубеже веков настала наконец эпоха выхода из химической войны. Однако даже в нынешнее время, уже в другом государстве и в исторически совсем иной период — период химического разоружения, — кадры уже менее структурно оформленного ВХК ведут себя столь же нагло, как и при советской власти. Деятели ВХК, по-прежнему включенные во все ветви государственного древа России, продолжают попирать законы, правила и процедуры своей страны.
Глава 8. Закат химической войны
…империя — слишком большое учреждение, чтобы она могла рухнуть целиком.
Ф. Дюрренматт
Всему приходит конец. На рубеже тысячелетий дошло и до кончины тайной и очень дорогостоящей подготовки к масштабной наступательной химической войне. И советскому ВХК пришлось — очень нехотя — начать выползать из этой бессмысленной затеи. Солнце для последователей Л. Д. Троцкого, мечтавшего соорудить опаснейший гибрид из химии и авиации, начало заходить. И оно зайдет. Похоже, навсегда. Нам же предстоит ознакомиться с некоторыми деталями грязного советского военно-химического прошлого (см., например, [1–5, 12, 13, 37–54, 814–823]), извещение о которых своих сограждан никогда не входило в планы советского ВХК.
Итак, о какой «химии» не знали граждане Советского Союза?
8.1. Сколько заготовили отравы
Незнание наше начинается с количеств своей же отравы.
Вопрос об объемах химоружия, которые прошли через нашу страну в XX веке, ясен менее всего, особенно если учесть отчаянное нежелание и врожденную неспособность руководства нашей армии проанализировать потоки химоружия. Можно указать по крайней мере пять волн химоружия, которые появились в России-СССР-России в течение XX столетия, и судьбы каждой из которых необходимо разбирать индивидуально.
Во-первых, Красной армии досталось от царской армии немалое химическое наследство — ее собственные химические боеприпасы, а также трофейные химические боеприпасы английской и французской армий. Грубые оценки, выполненные в августе 1918 г., показали, что на тот момент на артиллерийских складах хранилось около 270 тыс. химических снарядов в районе Москвы и 125 тыс. — в Тамбове. Только на складе химоружия в Очакове (Москва) хранилось тогда 57 тыс. пудов ОВ [120].
Подсчет запасов химоружия, произведенный в конце 1925 г. в связи с образованием ВОХИМУ, привел к следующим результатам [462]. Артиллерийских химических снарядов калибра 76 мм в наполнении рецептурами на основе фосгена (XIII), хлорпикрина (I) и синильной кислоты (XV) только на четырех складах (Пермь-Бахаревка, Москва-Очаково, Карачев, Тбилиси-Навтлуг) имелось 415 тыс. шт.; снарядов калибра 152 мм в том же наполнении на тех же складах — 78 тыс. шт.; хлора в баллонах — 130 т, фосгена в баллонах — 180 т, а хлорпикрина в баллонах, бочках и ручных гранатах — 12 т.
Судьба этих запасов еще долгие годы оставалась трудной.
В 1928 г. в ведении Артиллерийского управления числился запас из 417 тыс. артиллерийских химических снарядов изготовления времен 1915–1916 гг., в том числе 360 тыс. калибра 76 мм и 57 тыс. калибра 152 мм. Ясности в отношении их будущего использования не было.
В 1931 г. начальник ВОХИМУ Я. М. Фишман в докладе о состоянии военно-химического дела писал о неудовлетворительном положении с арсеналом химических боеприпасов. Констатировалось, что примерно 420 тыс. снарядов, оставшихся от Первой мировой войны, потеряли свои боевые качества и нуждались в переснаряжении [70]. Тогда же была сделана попытка произвести в этих снарядах замену рецептуры ОВ, однако выполнить ее не удалось.
В 1933 г., подводя итоги химического вооружения страны за первую пятилетку, Я. М. Фишман был вынужден вновь констатировать остроту проблемы хранения старых артхимснарядов и осколочно-химических мин [91]. На тот момент только на складе в Чапаевске-Покровке (Приволжский ВО) хранилось 320 тыс. артхимснарядов, оставшихся от Первой мировой войны.
Кроме того, по состоянию на 1 января 1933 г. старые артиллерийские химические снаряды калибров 76 мм и 152 мм хранились и на многочисленных складах ГАУ РККА: 76 880 снарядов — на складах Белорусского ВО (склады № 28, 44 и 66), 16 040 шт. — на складах Украинского ВО (склады № 27, 29, 63 и 72), 12 870 шт. — на складах Ленинградского ВО (склады № 34 и 54), 2650 снарядов — на складах ОКДВА (склады № 41, 57 и 74), 23 470 снарядов — на складах центрального подчинения (склады № 22, 34 и 36) и др. [469].
