С. В. Петров. В те далекие годы это оружие делали так, что оно может храниться еще долго-долго с абсолютной гарантией безопасности. А вот почему раньше не начали уничтожать? Мир тогда висел на волоске, и считалось нецелесообразным расставаться с таким грозным, как бы сейчас назвали, „оружием устрашения“» [18].
Возвращаясь к официальным данным о динамике производства и уничтожения советского химоружия, еще раз отметим, что общество, возможно, никогда их (официальных данных) не получит. Особенно если учесть решимость, с которой один из последних военно-химических начальников генерал С. В. Петров изображает положение вещей, и отдаленно не похожее на реальность. Дело в том, что особых проблем с поиском количественных данных о выпуске ОВ не существует, а ориентировочные цифры очевидны. В период между мировыми войнами СССР произвел 10–20 тыс. т ОВ, иначе он не смог бы подготовиться к так и не начавшейся химической составляющей Второй мировой войны (да и зачем иметь более 200 складов для хранения ОВ и химбоеприпасов, если не иметь самих ОВ?!). Во время Отечественной войны было произведено 122,4 тыс. т ОВ [431]. А после Второй мировой войны было выпущено не менее 60 тыс. т, из которых мировому сообществу было предъявлено 40 тыс. т. Остальное было израсходовано на боевую учебу и уничтожено в конце 80-х гг., для того чтобы советские цифры не очень превышали американские.
К сожалению, бедлам в учете и хранении химоружия возник очень давно. За деталями любой желающий может заглянуть в приказ наркома обороны К. Е. Ворошилова, датированный 31 мая 1934 г., «Об учете военно-химического имущества, отпускаемого на учебную работу» [471]. В приказе бесхитростно констатировалось: «Точный учет расхода боевого и военно-химического имущества… не установлен и данных о фактическом их расходе не имеется». В переводе на русский язык эта констатация означает, что все ОВ и химические боеприпасы, которые до 1934 г. поступали с центральных и окружных складов непосредственно в войска, не регистрировались, а попросту исчезали.
Каким образом исчезали? Некоторое представление об этом могут дать имеющиеся данные в отношении Москвы и ее окрестностей, а также Саратовской обл. До 1934 г. излишки этого опасного богатства фактически закапывались (и, кроме того, затапливались в озерах, болотах и реках, а также подрывались) в больших количествах и без каких-либо правил — непосредственно в Москве (на территории военно-химического института ИХО-НИХИ на Богородском Валу и гражданского химического института НИИ-42 на шоссе Энтузиастов), в Подмосковье (на полигоне в Кузьминках и на головном химскладе в Очакове), а также на военно-химическом полигоне в Шиханах (Саратовская обл.). В остальных сотнях мест работ с химоружием по всей стране каждый военно-химический командир или начальник действовал по своему разумению [3–5]. После 1934 г. в деле хранения химоружия попытались навести хотя бы минимальный порядок. 2 апреля 1935 г. появился, наконец, приказ наркома, регулировавший «порядок учета, хранения и расходования военно-химического имущества» [494].
Таким образом, за годы советской власти через страну прошло не менее 180 тыс. т ОВ только советского изготовления, не считая трофеев мировых войн.
А в начале 90-х гг. Советская армия официально предъявила мировому сообществу лишь 40 тыс. т ОВ из числа тех, что были изготовлены после Второй мировой войны. Путь к этому числу не был простым. Поначалу в 1988 г. ЦК КПСС решил признать факт существования у СССР общих запасов ОВ в количестве 50 тыс. т [824]. Годом позже, однако, декларируемые запасы ОВ решили «сократить» до 40 тыс. т. Впрочем, и на этом дело не закончилось, и весной 1993 г. представитель армии заявил, что на территории России «сосредоточено более 40 тыс. т только ОВ» («Независимая газета», Москва, 24 марта 1993 г.). Остается добавить, что на парламентских слушаниях по химоружию в Государственной Думе 24 марта 1994 г. генерал Ю. В. Тарасевич, чтобы не связывать себя с неправдой, ограничился констатацией, что «у нас заявлено 40 тысяч т» ОВ [825].
В табл. 37 приведены данные о заявленных запасах советских ОВ. Тех, что хранятся на предъявленных мировому сообществу семи складах химоружия — в местах будущих работ по его уничтожению.
Табл. 37. Запасы отравляющих веществ на складах России (по состоянию на конец 2002 г.)
Обозначения: П — это Речица-Почеп (Брянская обл.), М — Мирный-Марадыковский (Кировская обл.), Л — Леонидовка (Пензенская обл.), Щ — Плановый-Щучье (Курганская обл.), Киз. — Кизнер (Удмуртия), Кам. — Камбарка (Удмуртия), Г — Горный (Саратовская обл.).
Что касается остальных объемов ОВ, выпущенных в России-СССР в 1916–1987 гг., то о них наша армия умалчивает. Она умалчивает даже о тех 10 тыс. т ОВ, что были изъяты из советских заявлений после 1990 г. и частично втайне уничтожены. Таким образом, недостача чрезвычайно больших количеств ОВ и снаряженных ими химических боеприпасов очевидна.
Переходя от количеств советских ОВ к их качеству, отметим следующее.
По линии новых ОВ достижения были не самые впечатляющие. Известно, что за период между мировыми войнами в СССР, несмотря на серьезнейшие усилия и гигантские затраты, не было создано ни одного принципиально нового ОВ, которое было бы пригодно для ведения наступательной химической войны. Итог этих усилий вполне определенно подвел в 1940 г. предвоенный начальник ХИМУ РККА П. Г. Мельников: «На вооружении Красной армии имеются ОВ: иприт, люизит, фосген, дифосген, синильная кислота, адамсит, дифенилхлорарсин, хлорацетофенон. Все эти ОВ известны с 1914–1918 гг… нет четкой целеустремленности (не синтезировано ни одного нового ОВ, заслуживающего внимания), в исследовательской работе по химическому вооружению не участвуют видные ученые Союза» [73]. Впрочем, иного трудно было ожидать — такова была цена того, что младохимики Я. М. Фишмана «освободили» военно-химическое дело Страны Советов от «ненадежных» кадров прошлых лет.
В середине XX века прорыв в создании смертельного химоружия второго поколения был достигнут химиками Германии (зарин и зоман), а также Англии и Швеции (V-газы). Чтобы мысль о советской неспособности быть впереди даже при фундаментальных усилиях стала очевидной, приведем несколько примеров.
Зарин был открыт в 1939 г. в Германии, и установка по его выпуску начала действовать еще в 1944 г. Завод по промышленному выпуску зарина в США вступил в строй в 1952 г. на армейском арсенале Роки-Маунтин (Денвер, штат Колорадо) [7]. В Советском Союзе промышленное производство зарина было налажено в Сталинграде (Волгограде) лишь в 1959 г. [158, 726], и это несмотря на захват в 1945 г. всей немецкой зариновой техники в целости и сохранности [428].
