18 апреля в «Независимой газете» был подведен самоитог военно-дипломатической активности химического генерала С. В. Петрова на ниве химического разоружения: «в целом отставание от планов программы составляет сегодня около четырех лет». И летом 2000 г. армия России была освобождена от услуг этого неуспешного генерала.
В 2000 г. продолжали сохранять актуальность вопросы безопасности.
Начались наконец работы по оценке уровня опасности объектов химоружия для населения. В январе постановлением правительства была установлена ЗЗМ объекта химоружия в пос. Горный площадью 77,23 км2. В нее вошли четыре населенных пункта — старые поселки Горный и Большая Сакма и вновь созданные Октябрьский и Михайловский-4 [970]. В апреле правительство приняло два решения, касавшихся складов химоружия Удмуртии. Одно из них относилось к артхимскладу в пос. Кизнер [971]. Площадь ЗЗМ составила 510 км2, причем в зону вошли 32 населенных пункта. Другим постановлением была утверждена ЗЗМ вокруг склада люизита в г. Камбарка площадью в 87 км2, а в ЗЗМ, помимо Камбарки, вошли населенные пункты Балаки и Кама [972]. До комплекса объектов хранения и уничтожения химоружия в районе г. Щучье (Курганская обл.) дошло в июле, когда была утверждена ЗЗМ размером 445 км2, причем в нее вошли 16 населенных пунктов [973]. Очевидно, значительные размеры ЗЗМ, предусмотренные вокруг артхимобъектов в Кизнерском и Щучанском районах, — это отражение уровня реальной опасности в случае аварий и катастроф.
В мае главный санитарный врач России Г. Г. Онищенко подтвердил СЗЗ объекта уничтожения авиахиморужия в Мирном-Марадыковском в размере 3 км.
В августе на научной конференции руководительница Кировского Зеленого креста Т. Я. Ашихмина, рассмотрев недостатки размещения будущего объекта уничтожения химоружия на месте его нынешнего хранения в пос. Мирный (ст. Марадыковский), прагматично добавила, что не перевозить химоружие в экологически приемлемое место «экономически выгодно» [996].
11 октября Государственная Дума РФ приняла закон «О социальной защите граждан, занятых на работах с химическим оружием» [975]. В процессе борьбы вокруг его принятия ВХК и Государственная Дума пожертвовали интересами тысяч ранее отравленных людей и сэкономили для бюджета немалые деньги — в законе не были предусмотрены льготы и преимущества ни одному новому человеку сверх уже получивших ранее по прежним правилам. Рабочие прошлых производств химоружия, отравившиеся малыми дозами ОВ, еще не знали о своем отравлении, однако они уже были выброшены из процесса защиты государством их здоровья. Совершенная ВХК и Государственной Думой социальная провокация показала людям, которые отравятся в будущем, в особенности малыми дозами, уровень ожидающей их «государственной заботы».
В 2000 г. новым организаторам процесса химического разоружения пришлось заниматься тем, что не сумела организовать армия, — технологическими делами. На слушаниях по экологической безопасности уничтожения химоружия, состоявшихся в Государственной Думе РФ 3 октября, в розданном участникам проекте документа было зафиксировано то, что скрыть уже было невозможно: «Отсутствуют прошедшие промышленные (а не лабораторные) испытания технологии уничтожения химического оружия. Не подтверждена их экологическая безопасность — не получено положительное заключение государственной экологической экспертизы».
23 марта сход граждан г. Котельнич и Котельничского района (Кировская обл.) признал недопустимым уничтожение на складе химоружия в Мирном (Марадыковском) неаварийных химавиабомб. Сход решил, что если армия и администрация области сохранят неконструктивную позицию в отношении обеспечения безопасности и информирования граждан, будет выдвинуто требование о вывозе химоружия за пределы области.
В свою очередь, глава Росбоеприпасов З. П. Пак решил объявить нужное для его целей количество химических боеприпасов «аварийным». «Разрешение» Госкомэкологии было датировано 14 февраля 2000 г. Так в 2000–2002 гг. в Кизнере, Леонидовке, Мирном (Марадыковском) и Плановом (Щучьем) была осуществлена операция по тайному уничтожению нескольких партий обычных (неаварийных) артиллерийских и авиационных химических боеприпасов разных типов с разными ОВ. Соответственно, работы по отработке технологий были заложены в государственный оборонный заказ 2000–2002 гг., и с государства за очередную сагу «Отработка технологий» были получены немалые деньги. То была авантюра, поскольку реализовывать решение З. П. Пака предполагалось не на специальных объектах уничтожения химоружия, а в неприспособленных для этого складах химоружия, то есть в нарушение ст. 2 закона РФ об уничтожении химоружия [930] и соответствующих положений Конвенции о запрещении химоружия [57]. А для пропагандистских целей в прессе была объявлена не очень шумная операция «течка химических боеприпасов».
Началось с Удмуртии. В августе на объекте хранения химоружия в Кизнере под видом аварийных были незаконно уничтожены 14 головных частей к реактивным химическим снарядам калибра 140 мм и ликвидировано ~30 кг зарина. Поскольку армия была уже свободна от решений, то химический генерал В. Н. Орлов не скрыл от прессы чистой правды — к лету 2000 г. на артхимскладах аварийных химических боеприпасов просто не было [775].
18 октября на областном совещании в Кировской обл. (для «своих») было решено заняться уничтожением «аварийных» авиационных химических боеприпасов. Прибывший на совещание полпред президента РФ в Приволжском федеральном округе С. В. Кириенко поставил прямую задачу: «организовать работу по уничтожению аварийных боеприпасов» [974]. Более того, С. В. Кириенко велел уничтожить аварийные заряды «в экстренном порядке», хотя спешки никакой не было — не было самих аварийных боеприпасов.
Реальное уничтожение химоружия решили начать с запасов фосгена.
1 марта, за год до фактического уничтожения, генерал В. П. Капашин руководил демонстрационными испытаниями будущего процесса ликвидации партии артхимснарядов с фосгеном на складе химоружия в Плановом-Щучьем (Курганская обл.). При вскрытии реальных снарядов могло бы обнаружиться, что фосгена в каждом снаряде содержится не 1,3 кг, как было записано во всех документах, а 3,1 кг и что общий вес фосгена в имевшихся артхимснарядах никак не мог быть 5 т, а должен был составить около 11 т. И тогда можно было бы все исправить в официальных документах. Однако был осуществлен подлог — на тех испытаниях на самом деле работали не с реальным фосгеном в реальных же снарядах, а с… водой в макетах. В сентябре было издано распоряжение правительства РФ об уничтожении имевшихся химбоеприпасов в снаряжении фосгеном на территории склада хранения химоружия в Плановом-Щучьем [514]. Документ тот не был легитимен — он не был опубликован никогда, жители ни о чем не извещались, а уничтожать химоружие не на объекте уничтожения, а на химскладе не позволяла ст. 2 закона об уничтожении химоружия [930].
В 2000 г. к генералу В. И. Холстову обратился полковник В. Булатов, который предостерег против использования в процессе химического разоружения метода ликвидации V-газа непосредственно в химбоеприпасах. Суть метода сводилась к заливке воды в свободное пространство боеприпаса (~7 %) для осуществления реакции гидролиза. Автор сообщил, что в результате образуется смесь веществ, которая в соответствии с Конвенцией о запрещении химоружия [57] (п. 2d части IVА, п. 16 части IVС) сохраняет за боеприпасами статус химоружия категории I на основе V-газа. То есть после проведения процесса категория химбоеприпасов не изменяется, и выполненные процедуры нельзя отнести к процессу уничтожения химоружия. Кроме того, в процессе детоксикации V-газа могут образовываться различные производные О-алкилалкилфосфонатов, которые по токсичности близки к ФОВ. Это обстоятельство, а также высокое содержание в образующейся смеси V-газа, не позволяло снизить требования к оборудованию и мероприятиям по обеспечению безопасности персонала.
