Директиву наркома обороны К. Е. Ворошилова «о приведении всего фронта в боевую готовность» маршал В. К. Блюхер получил задолго до начала конфликта (и «провокации» японских войск). И войска отправлялись на очередной «фронт» всерьез, со всем своим боевым имуществом, в том числе с ОВ. Во всяком случае, приказ по I ОКА, которым уже после «конфликта» разбирались многочисленные поражения ипритом работников одновременно нескольких складов ОВ (20 июля на складе № 150, Сунгач; 21 июля на складе № 300, Кнорринг; 28 июля на складе № 301, Воздвиженский), не оставляет места для сомнений в том, что все химические склады I ОКА одновременно и срочно занялись перекачками иприта. Причем, повторяем, все это происходило еще до начала «конфликта» и настолько спешно, что при этом не соблюдались нормы безопасности.
Прискорбный эпизод той же войны случился во время переброски 31-й кавалерийской дивизии с места ее постоянной дислокации в г. Лазо на юг. Когда войска были уже в пути, один из руководителей дивизии решил, что при ведении боевых действий понадобится и имущество химического подразделения дивизии (тогда его называли в/ч 7897), включая 13 бочек иприта (XX). Приказ был отправлен военному коменданту г. Лазо, и имущество «химиков» начало свой бросок на юг. Так вот, 13 августа, уже после окончания конфликта, бочки с ипритом прибыли в Хорольск и были выгружены возле станции. Однако начальник станции тут же перебросил эти бочки с ОВ подальше от людного места. Дальше в отношении судьбы ОВ состоялся некий информационный обмен руководителей различного уровня, однако лишь 25 августа злополучные бочки были погружены в вагоны для отправки от греха подальше — на химсклад армии № 150 (Сунгач). Возможно, мы, жители XXI века, так бы и не узнали об этих прискорбных событиях и о подготовке к химической атаке против японских «агрессоров», если бы в пути одна из бочек не потекла. Это неизбежно привело к появлению грозного приказа командующего, который лишь в наши дни оказался доступен историкам [492].
Война в Монголии при анализе имеющихся документов выглядит вроде бы более или менее огнеметной. В июле — сентябре 1939 г. танковые роты 33-й химизированной танковой бригады ЗабВО (в/ч 5588) действительно покинули место своего постоянного размещения в районе разъезда № 74 (ныне ст. Ясная Читинской обл.). После марша они оказались на территории братской Монголии, где в районе реки Халхин-Гол и озера Буир-Нур занимались «огнеметанием в наступательном бою». В 24 атаках приняли участие химические танки АХТ-130, которые были созданы для выведения из строя больших групп противника [364].
На самом деле «химическое участие» Красной армии в конфликтах 1938–1940 гг. не исчерпывалось лишь огнеметанием, хотя военная операция «освобождения» Западной Украины и Западной Белоруссии проводилась без особенных химических изысков — в этом не было нужды. Однако минимальная подготовка все же была проведена [364]. А по окончании этой операции вновь обретенные территории были использованы для размещения на них многочисленных артиллерийских полигонов, а также создания множества новых артиллерийских, авиационных и химических складов.
К применению химоружия в советско-финляндском конфликте (30.11.1939 — 12.3.1940) Красная армия попыталась подготовиться всерьез, причем в первую очередь с использованием авиации. Этот прискорбный эпизод [357, 358] будет рассмотрен ниже. Здесь лишь укажем, что руководство Красной армии не было удовлетворено уровнем готовности к ведению химической войны в Финляндии. И это было выражено на языке Эзопа вскоре после ее окончания. 26 марта 1940 г. в газете «Красная звезда» появилась передовая статья, повествовавшая о недостатках в химической подготовке Красной армии. Зря такие статьи в армии не появлялись. Во всяком случае, по всей стране в армии были изданы директивы «об изжитии недостатков в свете статьи…». А командование ВВС Красной армии в течение 1940 г. осуществило серию мероприятий в связи с опытом неслучившейся химической войны.
Проверка нового уровня готовности военных химиков к наступательной химической войне состоялась уже позже — во время «освободительных» походов Красной армии на Запад, которые закончились вхождением в Советский Союз трех прибалтийских стран, а также переходом Бессарабии из Румынии в СССР.
Захват трех прибалтийских стран состоялся достаточно быстро. Как сообщают официальные источники, в июне 1940 г. в трех странах одновременно — в Эстонии, Литве и Латвии — трудящиеся свергли свои буржуазные правительства, после чего в них вошли советские войска. В действительности все было иначе: Красная армия загодя подготовилась к вхождению в эти страны.
Во всяком случае, 10 июня на Веленский окружной химический полигон, где проходил лагерный сбор всех химических частей ЛВО, поступил приказ сформировать «огнеметную танковую группу» в составе пяти батальонов (трех огнеметных танковых и двух мотострелковых), и 11 июня перебросить ее на границу с Эстонией. Что и было сделано. «По окончании выполнения специальных заданий» группа 23 июня вернулась на химический полигон, и после ее расформирования красноармейцы продолжили боевую химическую учебу в своих прежних частях.
Вхождение советских войск в Литву и Латвию планировал Белорусский военный округ. В соответствующих планах образовывать головные химические склады не стали, поскольку в этом качестве смогли выступить стационарные склады № 833 (Молодечно) и 840 (Барановичи), находившиеся недалеко от границы. Однако само химоружие все-таки пересекло государственную границу. К 4 июня, то есть до «восстания трудящихся», на аэродроме Парубанок (Литва) уже были накоплены запасы авиационных бомб для 10 ИАП, вооруженного самолетами И-15, среди которых имелись 168 химических авиабомб АОХ-10, то есть осколочно-химических. Ясно, что все они были израсходованы (во всяком случае, осколочно-химические снаряды в тот год были расстреляны во вновь образовавшемся Прибалтийском военном округе в рамках учений).
В рамках «освобождения» Бессарабии в КВО 12 июня было объявлено о «возможных действиях наших частей и их соответствующей подготовке». Уже 19 июня в Каменец-Подольск с военно-химического склада № 396 (Белозерье, Черкасская обл.) прибыли люди и имущество головного химсклада № 1755 для 5-й армии. Сутками раньше в Станиславове (ныне это Ивано-Франковск) был создан головной химсклад для 12-й армии (усилиями нового военно-химического склада № 587, только недавно обосновавшегося во Львове). Головной химсклад 9-й армии был образован на ст. Раздельная. К 26 июня на театр военных действий из ПриВО прибыли два огнеметных батальона, чья техника была способна не только и не столько к огнеметанию, сколько к заражению СОВ объектов будущего противника. Они разместились в двух точках: 221-й батальон — в районе Львова, 194-й — в районе Каменец-Подольска. Химические роты и взводы КВО были приведены в боевую готовность вместе со своими частями. Химические роты шести укрепленных районов имели на вооружении 36 БХМ и 39 машин АРС (раньше их называли БХМ-1). Химические роты четырех химических танковых бригад (26-й, 36-й, 38-й и 49-й), имевшие на вооружении 94 химических танка ХТ-26 и 29 машин АРС, с 22 июня были готовы к боевой работе «в атмосфере ОВ». Наступающие части получили, кстати, дополнительно 30 тыс. противогазов с военно-химического склада № 296 в Селещине (ХВО) [364].
