– Да далась тебе эта полиция! – Между темными густыми бровями Егора появилась морщинка. – Я уже говорил тебе, почему туда не стоит обращаться. Если хочешь, могу еще парочку доводов привести, почему тебе пока не следует «воскресать». Во-первых, нельзя допустить, чтобы все, кто в этом замешан, включая твою Оксанку, узнали, что ты жива. Они же всполошатся раньше времени и попытаются затаиться. А кроме того… Ты не думаешь о том, какой опасности подвергнешь трех своих спасительниц, назвав их свидетельницами? Бабушки живут обособленно, в глуши, и это твои единственные свидетели. Вот теперь и скажи мне: что попытаются сделать те, кто ограбил твою компанию? Если вдруг прознают о них? Ты же просто подставишь их под удар! Их могут устранить или надавить на них так, что они будут вынуждены изменить свои показания. Для этого есть много способов, поверь. И ни один из них гуманным не назовешь.
– А как преступники-то могут прознать про то, что я буду рассказывать только полиции?
– Наивная! Почти как дитя. Или еще просто не осознала всей опасности той ситуации, в которой мы с тобой оказались. – На секунду он устремил взгляд в окно, будто желая там найти ответы или отвлечься от происходящего.
– Мы? Вроде пока только меня одну обвиняют.
Егор ответил не сразу. Вначале просто укоризненно покачал головой, потом вздохнул. И только после этого произнес:
– Я долго жил на Севере. А там, лицом к лицу с суровой стихией, очень быстро учишься взаимовыручке. Хотя бы потому, что если сегодня ты пройдешь мимо чужой беды, то завтра могут пройти мимо тебя и тоже не помочь. И тогда – смерть, потому что очень часто бывают такие ситуации, когда в одиночку справиться невозможно. Так что там вполне естественно, когда тебе в трудную минуту приходят на помощь люди, которые даже имени твоего не знают и вообще видят тебя впервые в жизни. Но будут рисковать при этом всем с тобой наравне. Чужие люди, Том. А ты была женой моего лучшего друга. – Он снова посмотрел ей прямо в глаза. – И Женьке я поклялся, что буду тебе помогать. Он ведь очень ждал, когда я вернусь, даже торопил меня, чтобы глаза в глаза успеть передать мне самое для него дорогое – тебя. Вот так как-то. Поэтому даже не говори мне больше, что это касается только тебя. Мы с тобой попали в очень сложную переделку. И выбираться из нее будем вдвоем.
Тамара не сразу нашла, что на это ответить. Помолчала, вспоминая Женьку. Вспомнился он ей улыбающимся издалека – таким, каким она увидела его недавно в избушке, находясь на грани бреда и реальности. А Латонин тем временем поднялся, вытащил из шкафа видеокамеру:
– Поедем? Или дома одна посидишь? Так, наверное, будет даже лучше: не стоит тебе пока без нужды появляться на людях.
– Чтобы меня не увидели, мне достаточно оставаться в твоей машине. А оставаться в одиночестве в праздничный день, да еще когда никакого покоя нет и на месте вообще не сидится… нет, уволь! – Тома развела руками и тоже поднялась. Немного подумав, выдернула заколку и распустила волосы. Спросила у Латонина: – У тебя есть большие ножницы?
– Том, что ты задумала? – Егор посмотрел на ее волосы, которые всегда ему нравились. Медленно и с опаской достал ножницы, но отдавать их не спешил.
– Всего лишь сделаю челку. Изменю прическу – буду выглядеть другой женщиной. – Тамара буквально вырвала ножницы у него из рук, подошла к зеркалу, разворошила копну своих роскошных волос, падающих ниже плеч, а потом – чего тут мелочиться, на кону сейчас жизнь, свобода и доброе имя! – выстригла спереди прядь. Свежесозданная челка упала ей на глаза, скрывая и лоб, и брови. Тамара подравняла ее, вырезав полукругом, после чего вернула ножницы облегченно вздохнувшему Егору, а оставшиеся волосы заплела в две косички. Это было нелепо, прямо как у Снегурочки, и совсем не в ее стиле. Зато, глядя на себя в зеркало, она была уверена, что теперь никто уже не узнает ее, если только не начнет к ней присматриваться. Для того чтобы без опаски показаться в окне машины, это было как раз то, что надо.
Однако на Егора ее новая прическа произвела совсем другое впечатление. Глядя на преобразившуюся Тамару, он не удержался от улыбки:
– Томка, да ты совсем как школьница! Тебе очень идет!
– Готовь машинку для бриться, – отшутилась она. – Давай уже поедем, а то у меня душа не на месте. Может, я еще сплю в том лесу и все это мне только снится, а? Потому что так не бывает, чтобы после пробуждения кошмары только усиливались!
– В жизни все бывает. – Егор подал ей теплую куртку, слишком большую для Тамары, явно со своего плеча. Но она послушно сунула руки в подставленные рукава: другой одежды все равно не было.
Мысли о новой прическе слегка разрядили накаленную обстановку… Влада, Томин стилист, наверное, не простит ей этой выходки. А ведь Тамаре, возможно, придется еще и перекраситься, чтобы иметь возможность более или менее свободно передвигаться по городу.
Ее кошелек с деньгами и банковскими карточками был в сумочке, которая вместе с шубой осталась в машине «Деда Мороза», поэтому Тамара не стала говорить Егору, что хотела бы купить своим спасительницам каких-нибудь гостинцев. Но он сам догадался и остановил машину у магазина:
– Посиди тут, я быстро. Возьмем твоим тетушкам подарок от Снегурочки.
Вскоре они уже были на загородном шоссе. Доехали до нужного поворота, свернули на узкоколейку. На этот раз Тамара специально обратила внимание на показания спидометра. До рокового места оказалось чуть больше шести километров. Проезжая его, она кивнула Егору:
– Вот здесь меня и высадили, чуть подальше, в лесу. Там еще какой-то валежник был свален в кучу. Наверное, расчет был на то, чтобы по весне меня все-таки нашли и опознали: ведь кто-то и зачем-то заготавливал эти ветки. Если только место не было выбрано спонтанно.
– Сейчас об этом трудно судить. – Егор парой движений настроил обогреватель, направив поток приятно теплого воздуха на Тому. – Так что, как я и говорил, начинать мы будем с твоей одноклассницы. Как видишь, я правильно сделал, когда не согласился ехать к ней прямо с утра. Ведь теперь у нас к ней совсем другие вопросы.
– Да, – вынуждена была признать Тамара. – Хотя я по-прежнему не верю, что Оксанка в чем-то замешана. Так что расскажу ей все как есть, а дальше пусть вспоминает: самой ей пришло в голову вызвать меня на замену или ее кто-то надоумил? Да и насколько случайной была эта ее травма, из-за которой ей пришлось дублера искать?
– Том, давай-ка я сам решу, как вести разговор. А ты в это время будешь сидеть в машине, не подавая признаков жизни. Тебе нельзя показываться ей на глаза. Ты теперь должна постоянно помнить о том, что тебя разыскивает полиция. И не должна воскресать для тех, кто тебя похоронил. О том, что ты жива, сейчас знают только четверо: я и три твои кумушки. Так и должно оставаться. Ты умная женщина, сама должна понимать, почему следует поступить именно так.
Тамара хотела заметить, что как-то уж слишком рьяно он взялся ее опекать, но посмотрела на стоящие плотной стеной вдоль дороги заснеженные деревья и промолчала, уткнувшись поглубже в куртку. Теплую, слов нет. И в машине была очень комфортная температура. Но у Тамары одни лишь воспоминания вызывали озноб. Не умерла она на этом холоде или как минимум пневмонию не подхватила наверняка лишь благодаря своему увлечению закаливающими процедурами. Они спасли ей жизнь, но не способны были сделать пройденный путь менее ужасным, чем он был. И на фоне этого так приятно было осознавать, что теперь о тебе кто-то заботится.
